Архив Долки
Шрифт:
— Возможно. Какая тебе разница?
— Ну, Мик, ты не доверяешь Де Селби, а я, может, не доверяю тебе. Что ты собираешься делать с украденным?
— Ничего. То есть я собираюсь оставить его в полностью безопасном месте, где никто не найдет и, разумеется, никто не будет знать, что это.
Хэкетт задумчиво покивал.
— Расклад, похоже, таков, — сказал он, — что Де Селби может уничтожить этим веществом весь мир. Твое предложение сводится к тому, что сила Де Селби должна быть передана тебе.
— Неправда, — ответил Мик твердо. — Я не располагаю тайной того, как это вещество приводится в действие.
— Может, это и полуправда. У него, глядишь, есть формула, записанная где-то, и тебе, удастся забрать ее откуда-нибудь со стола, вместе с бочкой.
— Да черт бы драл! Неужто такое возможно с человеком вроде Де Селби?
— По крайней мере не исключено.
— Моя единственная цель — убрать с дороги эту опасную дрянь, насовсем.
Тут Хэкетт заказал себе еще выпивки.
— Допустим, ты заберешь только бочонок. Это три четверти бутылки, так? В подобных критических обстоятельствах что может помешать тебе выкрасть самого Де Селби и пытать его, пока он не сдаст свои тайны?
Мик выжал смешок — довольно естественный.
— Хэкетт, — ответил он, — ты увлекся фантазиями и всякой жутью. Таким способом дела делаются только в книжках и в кино.
Хэкетт глубокомысленно приложился к стакану.
— Что ж, — объявил он наконец, — мне на все это плевать. Если сам знаешь, что творишь, мне все равно. Я совсем не уверен, чтo там на самом деле замышляет Де Селби, и мне плевать, даже если этот его дом в кустах — бордель. Явится Де Селби в «Рапс» — я его там задержу, а что до напитков, так я уж потружусь, чтобы это он меня ими накачивал. Не бойся, он тебя не застукает, пока ты вламываешься к нему в дом. Более того, я ему и «малинки» подсуну.
— Нет-нет, до такого дойти вряд ли должно. Более того, подобного как раз лучше совсем не допускать, потому что мы не хотим испугать или насторожить его.
— Ну, я на всякий случай прихвачу дозу.
Здесь Мик вновь решил быть точным.
— Моя операция, — пояснил он, — много времени вовсе не займет. Де Селби естественным манером увидит, что вещество куда-то пропало, но что он сможет поделать? Какой смысл доносить об этом в полицию? В смысле, о какой пропаже он сообщит?
— Давай-ка закажи еще по одной скорей. Он может сообщить о краже металлического бочонка. Может сказать, если пожелает, что бочонок был набит золотыми соверенами или чем-то еще очень ценным.
Мик покачал головой.
— Подробности ограбления должны быть подлинны и исчерпывающи, — ответил он, — но твои слова напоминают мне о возможной загвоздке. Я не знаю веса той емкости. Вероятно, она окажется неподъемной, и мои попытки придется на время оставить. Если все сложится так, тебе тем более следует деликатно обходиться с Де Селби в «Рапсе». Я никаких следов насильственного проникновения в доме не оставлю, и нужно, чтобы у Де Селби не возникло никаких подозрений. Это оставит возможность для повторного вторжения, если потребуется.
Он возвысил голос.
— Мисс, будьте добры, принесите нам еще тех же напитков.
Хэкетт вроде удовлетворился.
— Что ж, хорошо, — сказал он. — Но в какой день? Я сейчас несколько занят. Опять участвую в соревновании по снукеру между пабами. Вечером точно буду свободен только через неделю.
Поздновато, подумал Мик, но спорить с Хэкеттом обычно без толку. Причина, которой он прикрылся на целую неделю, была, очевидно, ненастоящей. Небось, у самого какой-то личный гамбит. И все же предложенный день годится, поскольку Мику предстояло тем временем устроить липовую встречу с Де Селби. Да. И ему подумалось, что за эту неделю можно нанести по крайней
Они спустились по лестнице на улицу (он мог бы учесть с самого начала, что никуда они на поезде не отправятся), и Хэкетт спросил, не желает ли Мик навестить вместе с ним Маллигэна, где бы это место ни находилось. Нет, поединка по снукеру в его соревнованиях там не проходило, однако он собирался сыграть несколько партий для тренировки. Большая трудность в таком деле, объяснил он, — различие в качестве столов и прочего оборудования от паба к пабу. В некоторых заведениях, судя по всему, не ведают, что кии должны быть прямые и с наконечниками.
Мик приглашение отклонил. Хоть он понимал в биллиарде и снукере, но сам не играл и всегда считал обе игры скучными как зрелища — чем искуснее играли, тем скучнее смотреть. Когда они расстались, он добрался до Главпочтамта и отправил сержанту Фоттреллу сообщение на карточке:
В следующую пятницу зайду в 8:45, прогуляемся и потолкуем о велогонках.
Может, и загадочно, зато прозрачно для доблестного сержанта. После чего Мик вышел на улицу и осел на одной из общественных скамеек под колонной Нелсона. По досужему рассуждению ему в голову пришло два новых небольших вопроса.
Допустим, на Вико-роуд все пройдет по плану, и тогда в половине десятого он освободится. Следует ли ему отправиться в гостиницу «Рапс», хоть с сержантом, хоть без оного, и извиниться перед Де Селби за опоздание на встречу — которую еще предстоит утвердить? Ответил он на этот вопрос тем, что лениво отложил его решение до ключевого вечера.
Номер два: следует ли в самом деле посвятить меж тем один или даже два дня посещению Скерриз? Ответ был довольно ясен — да, — и он Мика взбодрил. Новое направление, новый поворот в его изнурительных делах. Своего рода испытание, а испытания следует преодолевать, а не хмуро откладывать до другого раза.
Он встал и неспешно отправился обратно на станцию Уэстленд-роу. Мог бы поехать на поезде домой, конечно, однако его главной целью было глянуть в расписания другой ветки — Великой Северной железной дороги, обслуживавшей Скерриз.
— Что ж, наконец-то все, похоже, задвигалось, — пробормотал он себе под нос, садясь в поезд до дома, и поезд, словно соглашаясь с ним, тронулся.
Глава 13
Он праздно разглядывал ее у себя на колене. На вид потасканная, подумал он, — возможно, слегка сморщена из-за возраста, выказывает признаки изношенности. И все же всерьез ею пользовались очень мало. Была ли она, как и лицо человеческое, отражением трудов и забот ума? Вероятно. Он смотрел на тыльную сторону своей правой руки, а поезд спешил по солнечной провинции, мимо дублинского рыночного огорода, источника молодого картофеля, гороха, фасоли, клубники, помидоров и даже грибов. Божья кладовка, изобильное царство чернозема и малых дождей, вечно кипучая от буйного роста и созревания — или щедрого урожая. Царство это казалось куда живее его руки, однако, может, дело тут в некоторой меланхолии его настроения. Частенько для этого, чуял он, имелась и причина.