Аристократия духа
Шрифт:
– У вас неверные сведения, мисс Вейзи. Мистер Кейтон действительно младший сын, но смерть старшего брата сделала его наследником имения и семейного капитала в двести пятьдесят тысяч фунтов. Он богач.
– Двести пятьдесят тысяч?
– голос мисс Вейзи теперь был лишен того непробиваемого недоброжелательства и неприязни, что звучали в нём раньше. Девица была ошеломлена. Она уважала деньги. Её, как она поняла, ввёл в заблуждение мистер Роуэн, отрекомендовав мистера Кейтона как младшего сына графа. Он, впрочем, не говорил, что тот беден, но ничего не сказал о смерти его старшего брата. Девица умела считать. Двести пятьдесят тысяч фунтов приносили свыше двенадцати тысяч годовых. Мистер Кейтон на поверку оказывался весьма привлекательным женихом... Но у мистера Райса денег было пусть и меньше, кажется, шесть тысяч в год, зато он был красавцем. Мисс Вейзи решила, что глупо гнаться теперь за двумя зайцами и, напоследок помолчав, проронила, - ну, пусть так, но ведь он совсем некрасив...
Энселм закусил губу едва не до крови. Какого чёрта надо этой девчонке? Что она задевает его? Что он ей сделал? В глазах его почернело и он смог опомниться только через несколько минут, почувствовав прикосновение руки мисс Сомервилл.
– Вам плохо, мистер Кейтон?
Он с трудом перевел дыхание.
– Немного голова....
– в висках и вправду стучало, как молотом о наковальню.
– Я, с вашего разрешения, постою на свежем воздухе...
– Она поняла, что он хочет остаться один, и, видя, что он подлинно болен, кивнула.
...На балконе Кейтон чуть успокоился. Пытался внушить себе, что девица - дурочка, и всё пустяки, но чёрный морок то и дело накатывал на глаза. Дыхание спирало и не выравнивалось. Он зашел за колонну, где вились побеги дикого винограда, присел на небольшую скамью. В тишине просидел недолго: услышал шорох женского платья и звук шагов.
– Перестаньте же шутить, мисс Мелани. Я абсолютно серьёзен.
– Я этого не нахожу. Похоже, вы просто не в духе. Почему бы вам, кстати, не пройтись по адресу моего платья, не раскритиковать мою прическу и манеру танцевать? Вы сегодня на себя непохожи. Уж не повезло ли вам встретить мисс Совершенство? Только встреча с ним могла придать вам такой вид, словно вы вот-вот сляжете в горячке....
– Да, мисс Мелани, я встретил совершенство...
Голос девицы на минуту утратил игривость.
– Бог мой... Вы влюбились в Эбигейл? И она согласилась?! Согласилась стать супругой проповедника нравственности и миссионера Господнего? А что... ей это подойдёт.
Мистер Роуэн, похоже, усмехнулся.
– Она не могла согласиться, мисс Мелани.
– Вот как? Так стало быть, вы остались с носом?
– Я не мог остаться с носом, мисс Хилл, ибо не получил отказа.
– Я вас не понимаю. Уж что-что, а отказывать Гейл умеет... Так, по вашим словам, она не согласилась быть вашей супругой, но отказа вы не получили... Это и есть прославленная мужская логика?
– Это прославленная женская поспешность в суждениях, мисс Хилл. Я не получил отказа потому, что вовсе не сватался. По несчастному стечению обстоятельств, сердце моё пленено и глаза остановились на другой особе. Душа моя именно в ней увидела совершенство. Но мужчины нелепо устроены: что бы ни говорили душа и сердце, ум тоже норовит вмешаться и произнести свое суждение. Оно не всегда бывает последним и главным, ибо ум часто остается в меньшинстве, но высказаться-то он должен. Но теперь мне удалось согласовать мнения сердца, ума и души, и я намерен посвататься.
Мисс Хилл недоуменно хмыкнула и растерянно повторила.
– По несчастному стечению обстоятельств вы влюбились в другую особу... Господи... Вы полюбили мисс Вейзи?
Голос мисс Мелани прозвучал на пол-октавы выше, чем обычно. Девица, казалось, была подлинно ошеломлена. Голос же мистера Остина Роуэна, наоборот, сел, казалось, он просто охрип от изумления.
– Причём тут мисс Вейзи? Я влюбился в вас,Мелани. Девица на миг оторопела, потом язвительно осведомилась.
– А причём тут тогда... несчастное стечение обстоятельств?
– О, Боже мой!... Я неудачно выразился. Я полюбил вас в ту минуту, Мелани, как только увидел у Ренна. Сердце мое с того мгновения принадлежало только вам. Если же я и позволял себе порой критические замечания в ваш адрес, то просто потому, что не видел иного способа привлечь ваше внимание - вокруг вас звучали одни комплименты и я видел, что вы привыкли к ним... Я люблю вас, Мелани. И хотел бы быть любимым в ответ...
В голосе мисс Мелани Хилл теперь не было слышно ноток раздражения.
– И став моим мужем, вы снова будете критиковать мои платья?
– Да нет, я же сам буду их выбирать...
– Вы просто нахал, мистер Роуэн...
– Да, но вы говорили, что любовь - это чувство, которое позволяет не видеть недостатки людей, прощать слабости ближних, быть снисходительным и добродушным. Будьте же снисходительны к моему нахальству.
– А если я откажу вам, то навлеку на себя упреки в непоследовательности?
– Разумеется.
– Вы оказываете на меня непомерное давление...
– мелодично промурлыкала мисс Мелани и, судя по всему, покинула балкон. Исчез и Роуэн.
Кейтон поднялся. Вдохнул полной грудью, но ему не полегчало. Наоборот, он ощутил, как судорогой боли свело зубы. Господи, ну почему? Почему тот же Роуэн может позволить себе ухаживать за приличными особами, добиваться взаимности, свататься - а все, что достаётся на его долю - это насмешки дурочек, вонючие проститутки да жалкое самоублажение? Он ощутил столь тягостный спазм боли, что свело зубы.
– О, ты здесь...
– услышал он за спиной голос Райса и обернулся.
Клиффорд не заметил его дурноты, но оперся локтями о перила балюстрады. Кейтон видел, что он по-прежнему мрачен и раздражен. Он подошел и стал рядом, тоже опершись на перила.
– Что-то случилось, Райс?
Тот зло сплюнул вниз.
– Как сказать... Я проигрался в пух.
– Когда ты успел?
– подлинно изумился Кейтон, смутно припоминая, что в пятницу вечером видел того в винной лавке, где сам он, идиот, напился почти до бесчувствия и бредовых древнегреческих сновидений...
– В клубе, вчера ночью.
– И сколько?
– сам Кейтон не играл никогда, по непонятной ему самому причине был начисто лишён азарта игрока и интереса к игре.
– Фунтов пятьдесят?
– Энселм не был транжирой, и тратился только на книги.