Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля
Шрифт:
Люди, приехавшие с генералом Сильвейра, разбили лагерь неподалёку от костяных гор, сидели у двух костров. Иногда оттуда слышалась короткая команда на испанском языке, стучала крышка снятого с костра котла, звучал негромкий смех.
Немного успокоившись, Генри пытался отнестись ко всему, что происходит философски… Луисита права – Алисии пока ничего не угрожает. В конце концов, Хэлфорд хорошо обходился с ним, будет хорошо относиться и к Алисии.
Потеряв интерес к постепенно затихающему движению на станции, Луисита искоса поглядывала
Досадливо вздыхая, он глядел на контур гор, который стремился сравняться по цвету с темнотой и затеряться в ней. На фоне тёмно-синего неба и растущей луны летучие мыши чертили крыльями ломаные чёрные линии, мерцали ранние редкие звёзды.
Боковым зрением Генри смутно уловил усмешку на губах мексиканки.
– Ты не похож на тех мужчин, с которыми мне приходилось общаться.
– Я знаю. – Он с хмурым видом повернул голову на звук зашуршавшей в углу мыши. – Такой тип мужчин не в твоём вкусе.
– Не в моём, – подтвердила мексиканка.
– Нерешительный, неуверенный, – криво усмехнулся он, выискивая в сене травинку – почему-то ему казалось, что с небрежно зажатой в зубах травинкой он будет выглядеть независимее и мужественнее. – Незнающий, как спасти девушку, которая попала в беду.
– И это тоже. Но я имела в виду, что мне нравятся смуглые, черноволосые парни.
– Я не претендую на твоё внимание, – не отрывая взгляда от горизонта, Генри нарочито равнодушно сунул травинку в рот.
Ощутив от слов Луиситы неожиданную обиду, он снова дивился глупости своих чувств. Столько событий навалилось за последние несколько дней: похищение, долгая дорога в Аризону, бегство, пленение Алисии, а он на фоне всего этого терзается от банальной и пошлой мужской обиды.
Что ему до этой мексиканки?! Не о чём думать? Проблем – по горло!
Нет! Запали в душу обидные слова – ничем не вытравишь.
Конечно! Когда в твоих жилах течёт горячая южная кровь, то тебе нравятся мужчины такого же южного типа… Досадливо клацнув зубами, Генри перекусил травинку… Ладно, чего уж там.
Спустя некоторое время усталость поборола обиду, – Генри начало морить ко сну, но едва он прикрывал глаза, ему чудилось лицо Луиситы: красиво очерченные губы с затаившейся в углу усмешкой, тёмные глаза, падающие на щёку волосы.
Он сонно клевал носом, спохватывался, встряхивая головой… Что за наваждение? Надо думать, об Алисии. Что с ней? Как с ней обходятся в поезде? Как завтра вырвать её из лап Хэлфорда? Луисита сказала, надо ждать момента, который приходит сам собой, если ты его караулишь. Генри часто слышал такую же фразу от Джеда. Значит, в этом есть резон. Значит, завтра всё решится…
Генри сонно уронил голову, коснувшись лбом сена, но спустя секунду встрепенулся, сонно тёр указательным и большим пальцами глаза, чувствуя, что Луисита неотрывно смотрит на него. Скрывая неловкость, он тёр глаза дольше, чем в том была необходимость, а ощущение чужого взгляда не покидало его. В конце концов, он не выдержал, – отнял пальцы от глаз. Луисита действительно смотрела на него.
Не отвела взгляда, не смутилась.
– Никогда не видела мужчин с такими светлыми волосами как у тебя. – Она протянула руку, пальцами коснулась его волос.
Сон в секунду улетучился, и сердце заколотилось так, что Генри испугался – вдруг Луисита услышит это биение. С показным равнодушием он отстранил голову.
– Чему удивляться? Мы, гринго, вообще мало похожи на людей. Не знаем, как спасти девушку из лап бандитов, волосы у нас не такие… – с горьким сарказмом он оскалил зубы. – А ещё у нас хвосты растут, и клыки по ночам появляются.
Луисита не оценила юмора, продолжая смотреть таким странным взглядом, что Генри так и подмывало стыдливо отвести глаза. Мышь в углу совсем обнаглела – скребла так, будто собралась перегрызть стропила.
Прохлада лилась с улицы, разгоняя прелый запах сена и накопившийся под дранковой крышей дневной зной, но при этом не было ни малейшего дуновения ветра – светлые серые дымы затухающих костров тонкими струйками поднимались вертикально в ночное небо, не было слышно даже ленивого поскрипывания ветряка.
С честью выдержав взгляд девушки, Генри негромко спросил:
– Тебя не пугает, что мы такие разные?
– Нет, – беззвучно, одними губами ответила она.
– А меня пугает.
– Почему? – Глаза Луиситы неясно мерцали в темноте.
– Потому что противоположности притягиваются, – чуть слышно выдохнул Генри.
Девушка некоторое время смотрела не моргая, потом чуть приметно склонила навстречу ему голову.
– Я не знала, – в шёпоте Луиситы почудились растерянность и удивление. – Но теперь чувствую… в этом что-то есть.
Боясь дышать, Генри потянулся было к ней губами, но на полпути неожиданно одумался, – напряжённо кашлянув, сел, принялся расшнуровывать лёгкие летние полуботинки.
– Завтра ответственный день, надо выспаться.
Прикусив нижнюю губу, Луисита села позади него, сняла с его волос травинку. Сдерживая непреодолимое желание порывисто обернуться и повалить девушку в сено, Генри стянул с ноги полуботинок, сердито швырнул его в тёмный угол, в котором скребла мышь.
– Совсем обнаглела.
– Кто?
– Мышь, – неустроенно вздохнув, Генри сосредоточенно сдвинул брови.
Нельзя идти на поводу у сиюминутных чувств. Надо думать об Алисии…
Вздохнув с той же интонацией, что и Генри, Луисита стянула с ног лёгкие замшевые сапожки, согнув в колене ногу, растирала руками голую ступню. Боковым зрением угадывая ступню и скользящие по ней руки, Генри мысленно повторял как заклинание: «Об Алисии, об Алисии…»