Аркадий и Борис Стругацкие - Двойная звезда
Шрифт:
Б.С. Меня это совершенно не удивляет! Иначе не удержаться у власти. Но меня больше беспокоят красно-коричневые - потому что они крови не боятся и даже считают ее пролитие определенной доблестью! Что касается ныне власть имущих - от них требуется только одно: сохранять спокойствие. Относительно событий 23-го февраля в Москве*3 - я с большим интересом жду, что решат по этому поводу прокуратура и суд. Законны ли были действия правительства Москвы о запретах и ограничениях? Но и организаторы митингов несут полную ответственность за все, что происходит! Эти люди должны были просто трупами лечь на дороге толпы, не допустить контактов между толпой и ОМОНом! Они должны были умереть, но не допустить беспорядков! Ведь я по-прежнему уверен: главное - не допустить пролития крови, не допустить к власти
Б.В. Как будто прошло сто лет!
Б.С. Это было безумно давно! Да, может быть, и люди почти те же управляют - но страна другая, все другое, цели другие, надежды другие, даже страхи - другие!
Б.В. Ощущение, что изменился масштаб времени, оно пошло быстрее!
Ю.К. Слушая I съезд, ведь мы не верили своим ушам! Что-то невероятное!
Б.В. Да еще 19-я партконференция - помните?
Б.С. Какие выступления! Казалось, сейчас после них должны тут же подойти... экономисты в штатском...
Б.В. ...Да под белы рученьки - из зала!
Ю.К. И этот отставной Ельцин, которого выгнали, - он, оказывается, не расстрелян - он речь произносит на всю страну!
Б.С. ...Он остался членом ЦК! Мы, помнится, философствовали на кухнях - почему Михаил Сергеевич его министром сделал, не для того ли, чтобы оставить в ЦК и опираться на Ельцина в борьбе с консерваторами?
Б.В. А самый храбрый человек в стране был Леонид Иванович Абалкин, который посмел публично не согласиться с Михаилом Сергеевичем... Интересно - что будут говорить о нынешнем времени через 3-4 года?
Б.С. Нет ничего более трудного, чем делать прогнозы на 3 - 4 года! Бот на 100 лет - пожалуйста...
Б.В. Борис Натанович, "ловлю на слове": а что будет через 100 лет? На что из того, что вы написали, это будет похоже?
Б.С. На "Хищные вещи века".
Б.В. Не дай бог!
Б.С. Почему? Очень неплохое общество, если подумать. Очень справедливое: каждому свое, каждый волен заниматься тем, что ему нравится и что ему по силам.
Б.В. Лучше бы было похоже на "Полдень, XXII век"!
Б.С. Боюсь, что это нереально. Это общество может возникнуть лишь в том случае, если человечество разработает систему высокой педагогики, если мы научимся с детства определить и "поставить" в человеке его главный талант. Чтобы не было людей заброшенных, ущербных, ощущающих свою никчемность, ищущих утешения там, где его нет и быть не может, - в насилии, в наркотиках, в извращениях...
Б.В. Чтобы "никто не уходил обиженный"?
Б.С. В конечном итоге да! Чтобы каждый, склонный от природы стать "out law" - "вне закона", мог получить социальную нишу, где он не мешал бы, а помогал обществу и чувствовал бы себя нужным и "единственным". Тогда возможен "Полдень", иначе - "Хищные вещи века", что, повторяю, - тоже не так уж плохо! Там каждый выбирает себе тот образ жизни, который
Б.В. А вы сами - в мире какой из ваших книг хотели бы жить?
Б.С. Конечно, "Полдень"' Этот мир и был написан специально - как мир, в котором мы хотели бы жить.
Б.В. Борис Натанович, много лет хорошая фантастика была "отдушиной" в тоталитарном мире, "глотком свободы". Теперь этот мир рухнул - не утратит ли свое значение фантастика?
Б.С. Вопрос этот, мне кажется, следует ставить по поводу литературы вообще, а не только по поводу фантастики. Как известно, "поэт в России больше, чем поэт". И действительно, так в России и сложилось - по крайней мере, со времен Пушкина. И писатель уж два века в России больше, чем писатель. На Западе писатель - это человек, доставляющий сравнительно узкому кругу читателей эстетическое наслаждение или, скажем, развивающий некие социально-философические идеи! А в России каждый хороший писатель нес глоток кислорода человеку, задыхающемуся в атмосфере несвободы... А сейчас атмосфера очистилась! Что бы ни говорили про перестройку - она освободила печать. Она освободила народ от государственной идеологии, каждый волен теперь думать так, как ему нравится, и говорить то, что ему хочется. В этих условиях старая роль литературы изменяется радикально. Сегодня в России поэт - не больше, чем поэт! Поэт - это поэт, и не более того. Но и не менее, разумеется! Обязанности его - "глаголом жечь сердца людей" - никто не отменял...
Б.В. Но фантастика - специфический жанр! Отнюдь не вся литература была "отдушиной"!
Б.С. А я обо всей и не говорю... Я говорю о хорошей литературе! Впрочем, плохая литература - это не литература, а макулатура... Когда десять лет назад я читал Окуджаву, чудом вышедшего из печати, Юрия Трифонова, Фазиля Искандера, чудом пробившихся сквозь цензуру, - это было прекрасно, это был глоток кислорода! Они несли идеи - те самые, что осеняли и меня, они исповедовали нравственность, которую и я как читатель, как человек исповедовал, и я видел: я не один! Они поддерживали во мне мое мировоззрение! В этом и было главное назначение свободной литературы России - поддерживать демократическое мировоззрение! А сейчас такая роль хотя и осталась - но это мировоззрение поддерживается уже и самой жизнью! Для этого уже не надо книг - есть газеты, журналы, митинги, телевизор...
Б.В. Борис Натанович, последний вопрос. Не осталось ли каких-то замыслов, которые возникли еще с Аркадием Натановичем и которые вы планируете довести до конца?
Б.С. Замыслы-то есть, конечно. Буду ли я их доводить до конца - другое дело. Сейчас мне об этом очень тяжело думать. Последние годы нам и вдвоем-то не очень хотелось писать. Интереснее было читать и писать публицистику. А художественную литературу - даже вдвоем - писать не очень хотелось. Сегодня, когда я остался один, - совсем уж мало желания этим заниматься... Хотя замыслы, конечно, остались, они никуда не делись, более того - они, сукины дети, эти замыслы, по-прежнему появляются в голове! Но захочу ли я этим обстоятельством воспользоваться?.. Не знаю. Просто не знаю.
Б.В. Борис Натанович, существует огромное количество людей, которые никогда не смирятся с мыслью, что ничего нового не будет!
Б.С. Я понимаю, и благодарю вас за эти добрые слова, но что получится и получится ли что-нибудь вообще - не знаю...
ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР
С писателем Борисом Натановичем СТРУГАЦКИМ беседуют Борис Вишневский, Константин Селиверстов и Юрий Флейшман
10 июня 1992 г., Санкт-Петербург
Опубликовано в газете "Петербургский литератор", июнь 1992 г.
Примечание: беседа эта была организована специально для "Петербургского литератора", но во многом оказалась продолжением предыдущей. Что ж, некоторые из опасений БНС оправдались - хотя опасность пришла не с той стороны, с какой он ее предвидел...
– Борис Натанович, в ваших книгах есть очень много любопытных предсказаний. И они довольно часто сбываются. Создается впечатление, что Вы все уже давно "просчитали" заранее. И все-таки, какое событие из происшедших за последние годы оказалось для вас неожиданным?