Арлекин

Гамильтон Лорел

–Я слышал, ты уже кормила ardeur, - сказал он.

Я кивнула.

Он протянул мне свою руку.

–Тогда позволь мне просто сопровождать тебя к твоему Мастеру, чтобы поесть по-настоящему.

Я вздохнула, но руку его взяла. Самсон, как мы рассчитывали, был у нас не на долго. Для всего сообщества он тут был, как мой pomme de sang, но это было лишь частью правды. Остальная правда заключалась в том, что его мать была серенной, последней в своем виде. Это значило, что она была королевой всего подводного царства, и почти все ее волшебство было замешано на сексе. Все русалки были очаровательны, но сирены могли вынудить вас потопить собственный корабль. Они могли зазвать вас к кромке воды и даже утопить, и вы будете радоваться всему

происходящему. Они очень походили на вампиров, но были более редкими, еще более специфичными. Как я уже упомянула, Теа была последней из своего вида, ее сыновья не могли перенять ее силу.

Проблема была в том, что единственный способ вывести сирену в полную силу - секс. Так, как Теа была последней из своего вида, ее сыновья… ну, в общем это было бы ярчайшее проявление Эдипова комплекса. С самим механизмом у нее проблем не было. Ей поклонялись, как богине, тысячи лет. А боги и богини спокойно вступали в браки между собой, ну или по крайней мере трахались. Но Сэмюэль, хоть ему и было за тысячу, оказался консервативен. Он предупредил ее, что если она попробует только приблизиться к их сыновьям, он ее убьет. Кроме того, если бы она попыталась это проделать с семнадцатилетними близнецами, он тем более убил бы ее. Опять трагедия, трагедия. Но если бы их сыновья вступили бы в полную силу, как Теа, их семья стала бы править всем Восточным побережьем. И они были бы нашими друзьями и союзниками. Жан-Клод называл Сэмюэля другом в течение многих столетий. Так что это была не плохая мысль.

Сама идея заключалась в том, что ardeur был очень похож на сексуальную энергию сирен, так что я могла бы помочь Самсону вступить в силу. Конечно, если бы смогла. Если бы не смогла, Теа пообещала отстать от сыновей и признать, что она единственная и последняя сирена. Ее сыновья, которые были наполовину русалками, наполовину вампирами, в зависимости от того, как на это посмотреть, были для нее недостаточно сиренами. И почему я согласилась на то, чтобы Самсон остался? Я к тому, что я была их единственным шансом избежать семейной трагедии. Но это все равно меня смущало.

Я положила свою левую руку на его. Я позволила ему проводить меня к двери, с Клэем, идущим перед нами, как хороший телохранитель. Хотя, если быть до конца честной, я не чувствовала себя в безопасности даже с пистолетом. Единственным волком, которого я видела с пистолетом, был Джейк. У Джейка была военная выучка, потому Ричард разрешил ему ходить с оружием. Я попросила Ричарда дать мне своих людей-охранников, чтобы свозить их в тир и посмотреть, кто как обращается с оружием. Он сказал, что он подумает. Я не видела проблемы в вооруженных оборотнях, но Ульфрик-то он, и его слово - закон. Я была Лупой, но в сообществе волков это больше символизирует просто подругу. Это не королева, точно нет. Я предпочитала сообщество леопардов, у них нет этой женофобии. Нимир-Ра и Нимир-Радж равны по уровню власти.

Мы все еще были в каменном коридоре, в конце которого виднелись задрапированным стены, когда я услышала голоса, поняв, что там был не только Жан-Клод. Клэй подобрал тяжелую драпировку на одну сторону, так что мы с Самсоном смогли пройти.

Жан-Клод и Ричард обернулись на кушетке, чтобы нас увидеть. Лицо Жан-Клода оставалось приятным и приветливым, когда он встал нам на встречу. Лицо Ричарда затуманилось, поймав взглядом мою руку на руке Самсона. Ричард старался держать себя в руках, что было очень хорошо заметно по его лицу и сжатым в кулаки рукам. Я оценила, что он попытался.

Я настолько прониклась этим его жестом, что отпустила руку Самсона и подошла к Ричарду. Я наклонилась к кушетке и поцеловала его в щеку. Он выглядел удивленным, будто мы давно не виделись, и я давно так его не целовала. В конце концов у меня был большой выбор. Мика стоял на другом конце комнаты у кофейного столика, на котором сгрудилась принесенная кем-то еда. Натаниэл сидел на полу у стола. Он улыбнулся мне, но остался сидеть на месте.

Он ждал своей очереди, чтобы меня поприветствовать. Я подошла к Жан-Клоду, потому что он стоял ближе всех. Если бы это был формальный выход, то я бы соблюдала протокол, но это был просто общий завтрак, так что можно было особо не напрягаться. Самсон воспитывался в Поцелуе, который придерживался старой школы, так что они всегда все делали так, будто находятся на конкурсе «Мисс Хорошие Манеры», будь то просто завтрак или торжественный прием. По протоколу я уже трижды ошиблась бы. Во-первых: я отпустила руку Самсона. Вы не должны убирать руку с руки вашего эскорта до тех пор, пока кто-то более высокого ранга не предложит вам свое общество. Во-вторых: я поприветствовала кого-то раньше, чем Принца Города. В-третьих: я поприветствовала оборотня раньше самого сильного вампа в комнате. По этикету старой школы никто не может быть выше вампира. Исключением из правила в доме Самсона была его мать, Теа. Технически она была подвластным зверем Сэмюэля, но если у него и была какая-то слабость, то ею была Теа, таким образом, игнорируя ее, вы подвергали себя опасности. Она была королевой подстать Сэмюэлю, независимо от того, что по этому поводу говорил вампирский этикет.

Жан-Клод был в одной из своих фирменных белых рубашек, с настоящим шейным платком, подобранным серебряной булавкой с сапфиром на его груди. Он даже накинул черный бархатный жакет с серебряными пуговицами. Необычно строго для него. Рубашку я раньше видела, ну или какую-то другую, на нее похожую, но жакет был мне не знаком. Я еще ее не видела, но была на все сто уверена, что где-то в катакомбах есть огромная комната, где Жан-Клод хранит свою одежду. Штаны были матерчатые, но очень облегающие. Натянутая ткань брюк доходила до самого верха ботинок с высокими голенищами, черных и кожаных, с серебряными пряжками, закрепленными на ложках. Он был одет слишком торжественно для простого семейного завтрака. Когда он принял меня в свои объятья, завитки его волос, щекотавшие мою кожу, были еще влажными после душа. Если он не торопился вымыться, он обычно не торопился и при сушке волос.

–Тебя что-то беспокоит, ma petite, - прошептал он мне прямо в мои собственные влажные волосы.

–Ты слишком хорошо одет для простого завтрака, и твои волосы - они все еще влажные, что означает, ты собирался наспех. К чему все это?

Он поцеловал меня мягко, но я не прикрыла глаза и не ушла с головой в поцелуй. Он вздохнул.

–Временами ты слишком наблюдательна, ma petite. Мы собирались дать вам позавтракать, прежде чем обсудить одно дело…

–Что за дело?
– спросила я.

Мика подошел к нам. Я перешла из рук Жан-Клода в его руки и поняла, что он тоже слишком напряжен. Он был в темно-серых брюках и бледно-зеленой рубашке, заправленной в брюки. На нем так же были блестящие ботинки почти того же цвета, что и брюки. Кто-то заплел французскую косу из его еще влажных волос, так что они казались очень короткими и зачесанными близко к голове. Это обнажило его лицо, так что я могла видеть, каким миленьким он был. Кости его лица были чертовски женскими. Без завитков его волос все внимание приходилось на его глаза, которые обычно так не выделялись. Зеленая рубашка сделала его глаза совершенно зелеными, шартрезовыми, будто зеленая вода, сквозь которую просачивается солнечный свет, зелень и золото.

Мне пришлось зажмуриться, чтобы проговорить:

–Так что за дело?

–Рафаэль попросил встретиться с ним за завтраком, - ответил Мика.

Это заставило меня открыть глаза.

–Клэй говорил мне, что Рафаэль потребовал чего-то еще, кроме денег, в качестве платы за охрану.

Мика кивнул.

–Рафаэль наш союзник, не так ли? Так почему же у вас, парни, такие серьезные лица?
– спросила я, обводя комнату взглядом. Когда я дошла до Клаудии, она отвела взгляд. Она выглядела сконфуженной, будто, что бы ни попросил Рафаэль, это ее все равно смутило бы. Что же это могло быть?