Армагеддон No 3
Шрифт:
Не успел поезд окончательно остановиться, как в их купе уже стучалась какая-то тетка.
– Впускай, впускай меня, брильянтовый! Впускай, золотой! Халатики! Кому халатики! Тапочки домашние! Сами шили!
– с криком ворвалась она в их купе.
Марина только увидела, как в окне ей прощально махнул коричневой ладошкой чукотский дедушка и сразу растворился в толпе. А уже все внутри нее захватывало новое необъяснимое чувство, оно сметало на своем пути давешние мысли и сожаления. Она уже не помнила, кто этот дедушка и кто ее попутчики? Но она бы немедленно придушила бы каждого, если бы они сейчас вдруг вытолкали торговку
Ямщиков растерянно присел на нижнюю полку рядом с Седым. Только сейчас до него стало доходить, что никакого Флика здесь больше нет, и никогда уже не будет. Перед ними с восторгом зарывалась в гору яркого цветного барахла Марина Викторовна Фликовенко.
РОДИМЫЕ ПЯТНА СОЦИАЛИЗМА
"Дорогие наши товарищи-чекисты!
Где же вы теперь есть и есть ли еще? И как же жить-то без вас в новой России? То, значит, были везде, кругом, а то, вдруг, попрятались. А я хочу сообщить вам, что не могу больше терпеть издевательства и притеснения начальника смены Циферблатова В.И. Сообщаю, что с виду он, вроде, обычный, но глаза у него на свету желтые как у кота, зрачков нету вовсе. И всю жизнь Циферблатов В.И. ходит в ортопедической обуви. А когда мы все нашей бригадой на рыбалку выезжали, а его брали с собой, то я заметил, что у него правой ноги-то вообще нет! С виду обе ноги присутствуют, а правой нету! Он тогда ноги еще промочил, а спиртом растирать никому не позволил.
А нынче сформировал он при поддержке своего дружка-олигарха Восьмичастного, которому звонит за государственный счет по пять раз на день, экспериментальный прицепной вагон. Из Калининграда до Владивостока.
А когда я сказал, что такой вагон на хрен никому не нужен, он сказал, чтобы я катился к едрене фене.
Я, конечно, покачусь, деваться мне некуда. Но хотя бы при восстановлении вертикали власти на железной дороге, проверили бы на какие деньги Циферблатов В.И. себе дачу построил с шестью подземными комнатами. Ему, дескать, врачи каку-то грототерапию прописали. Или пещеру соляную? Чо у нас врачи-то, в натуре е..лись?
А вот как вы думаете, я до Владивостока без сменщика перебудусь? Мне что теперь, из-за чиновничьего произвола охренеть-не встать? Раз такое срочное дело, мог бы хоть Людмилу Бутусову в сменщицы дать. Фиг! Второй год с бабами в смену не ставит!
Вы, конечно, думаете, что я с ума сошел. Нет! Я в проводниках скоро двадцать лет катаюсь. Я всех привык по глазам разоблачать! Всех! От бригадира, который зайца причет, до сменщика, который два комплекта белья спер, не говоря уже о лярвах из ресторана. Я даже когда полотенца новые на две части рвут, заранее это купе по глазам угадываю.
Фамилию не подписываю, опасаясь дальнейших притеснений со стороны Циферблатова В.И."
– Ну, чо, Леха, вроде этот барабан правильно барабанит, - сказал Веселовский клевавшему носом Капустину.
– Да дурак он, этот твой барабан! Сразу видно, что мозги последние пропил!
– вяло возразил Капустин.
– Ты сейчас как полковник Федосеев рассуждаешь. Оформляй мне командировку! Срочно! Я сам их там... На Серпуховской линии этих сук встречу. Или еще где пристигну. Ишь, цепляться они задумали! Вот ты у нас Нюхач! Ты же должен думать, как этот Нюхач! Скажи, где ты бы им встречу назначил?
– А хрен его знает! Отвяжись! Катись куда хочешь! Учти, я сутки буду спать. Это тебе лавры и ордена нужны, а мне - нажраться бы и выспаться!
– Понятно, как тебя волнуют вопросы судьбы человечества!
– Знаешь, от меня вчера Томка к матери переехала. Вот это меня гораздо больше волнует всего человечества!
– Я тебя сколько на счет неуставных отношений с Анжелкой предупреждал? Сам виноват!
– Слушай, заткнись, а? Товарищ еще называется! Ты не ходил в грязной рубахе? Нет? Тебе мама стирает? А мне Томка стирала! И на счет человечества я не очень уверен, а про Томку я всегда знал одно удерживать вам меня на балконе Томка не даст! Она вас всех к чертовой матери табуретом положит! В рядок! И с Анжелкой у меня на почве этой хрени все происходило. Связался с вами! Так что катись к своим желтоглазым, насрать! Я тебя за Екатеринбургом сменю. Раньше - никак.
* * *
Нового пассажира Петрович встретил без всякого энтузиазма. Билет он равнодушно засунул куда-то в задний карман форменных брюк.
– Катись-ка ты в третье купе, ладно? Извини, белье выдам после обеда. Я ночь не спал, без сменщика я. В первое купе не суйся! Там хоть трое едут, но пока никто еще четвертый не приживался.
– Трое?
– с напряженным интересом спросил новенький пассажир.
– Понимаешь, штука какая... Их трое. Вот посчитай, если баба одна, а мужиков двое, то угадай с трех раз, что тебе обломится? А?
– дыхнул Петрович перегаром на пассажира.
– А мне приключения к чему? Потом тебя с побоями на морде к бригадиру водить по вагонам на освидетельствование? Да на хрен!
В этот момент пробегавший мимо с пустыми судками официант крикнул:
"Петрович! Иди в буфет! Я для тебя ящик портера оставил! Мне сегодня какой-то удавчик приснился, сказал, чтобы я на тебя ящик взял! Гы-гы! Ты сны угадывать можешь? К чему удавчики снятся?"
– К удавке, блин. Ладно, зайду, - сказал удрученно Петрович.
– Они так спят, они даже сны видят...
– Ты точно знаешь, что один из них - баба?
– разочарованно спросил пассажир.
– Баба. Точно. Сам в майке видел, - подтвердил Петрович и, покачиваясь, пошел прятать веник и совок в ящик за топкой.
Ночью Веселовскому приснилась большущая змеюка. Она спокойно перебирала в его голове все секретные сведения, доклады, донесения и просто доносы.
Особенно внимательно она просмотрела отпечаток разговора с капитаном Капустины о целях и задачах ближайшего Армагеддона.
– Вот думаю, служивый, кому из вас услужить, - захихикала змеища, поняв, что ее застукали с поличным.
– Ты кто?
– спросил ее Веселовский.
– Конь в пальто! Священный змей я, а не змеюка! Идиот!
– прошипел змей.
– А как вас разберешь-то?
– извинительным тоном ответил ему Веселовский, понимая, что это все, конечно, происходит с ним во сне, поэтому он в любой момент может послать наглого змия куда подальше.
– "У моей Наталии такие гениталии!" - некстати раскатисто заржал змей.
– А вообще ты свою маму туда посылай! Гляжу, вот, служивый, думаю. Чью же мне сторону принять? А ты сам, вижу, пока не определился... Не боишься в драку-то лезть, если так и не понял, за кого ты-то сам? Я, лично, опасаюсь.