Армия Гутэнтака
Шрифт:
Мастер Клык кивал одобрительно.
"Формирование картины мира у человека осуществляется не суммацией знаний, а проходом через особую точку экзистенциального состояния, в которой происходит смерть внутреннего содержания сознания и рождение на его месте новых структур. Чтобы приобрести новую истину, надо предварительно осознать, что ее не имеешь, точнее - оказаться в состоянии, где готов это предварительно осознать."
Мастер Клык ставил ему пятерку.
"Максимальная цель любого субъекта заключается в совершении им максимально возможного для него
Мастер Клык совершенно не возражал.
Они поговорили в июне, наконец-то вдвоем. В кабинете было светло и тихо, за окном невидимо щебетали и малолетки гоняли мяч.
– Здесь и сейчас, - повторил Йозеф Меншиков по прозвищу Гутэнтак.
– Я люблю вас, Оля. Я не знаю, кого там любите вы. Мне это безразлично. Если вы не будете моей, я перестреляю полшколы. Наконец, я застрелю вас.
– А себя?
– иронично спросила мастер Вьюзова.
– Не знаю, - пожал плечами Гутэнтак.
– Да и какая вам разница?
– Ну ладно, пока, - сказала она, слегка улыбнувшись.
Ольга Вьюзова махнула рукой на прощанье лучшему ученику и пошла к двери. Он резко выбросил руку. Ладонь легла на плечо, останавливая женщину. Она обернулась, инстинктивно подчиняясь нажиму.
Гутэнтак усмехнулся:
– Подожди.
Оля разжала пальцы, ключ оказался в его руке. Женщина чуть натянуто рассмеялась, он вздрогнул, но все-таки закрыл дверь. Звякнув связкой, бережно опустил в карман.
Он шагнул к ней, Вьюзова отступила. Гутэнтак неловко потянулся к ее губам, она увернулась, отстранила его ладонью. Одернула помятый им мульти-пиджак со значком советника. Улыбка, ладонь - двойная защита.
– Не надо, - просто сказала она.
– Я не знаю, Оля, чем это закончится, - сказал Гутэнтак.
– Я думаю только о тебе. Я никогда особо не любил жизнь. И первый раз в жизни я кого-то люблю...
– Ну хорошо, - раздраженно, но с опаской сказала советник Вьюзова.
– Я рада за тебя, но я уже говорила.
– Оленька, я люблю тебя. Я хочу тебя. Представь себе правду: я думая только о тебе. Когда я засыпаю ночью, мне кажется, что ты рядом, что ты уснула Я смотрю и удивляюсь, что тебя нет. Я почти готов искать тебя в своей комнате. Сумасшествие, да? Я не могу без тебя. Я пробовал - у меня не получилось. Я родился, чтобы действовать, но если ты не моя, то все пошло на хрен. Я не могу встать и пойти что-то делать, я могу только думать о тебе и смотреть на тебя, но я не хочу так жить - ты понимаешь?
Вьюзова смотрела почти с сочувствием.
– Отпусти меня, - мягко попросила она.
– Мне нужно домой.
– Тебе не нужно домой, - вздохнул Гутэнтак.
– Скажи еще раз, что мы никогда не будем вместе.
– Тебе не надо меня любить, - сказала Оля.
– Тебе не надо меня хотеть. Есть много других увлекательных занятий, поверь мне. В твои восемнадцать ты понимаешь?
Он держал руки в карманах зеленого пиджака, чуть покачивался, смотрел ей в лицо.
– Я понимаю, Оленька, - сказал он.
– Я все понимаю, и не хуже тебя.
– Ну ладно, я пошла, - Вьюзова улыбнулась и протянула свою маленькую ладошку.
В ожидании ключа. Прошла тихая секунда.
– Ну ладно, Оля, - сказал он, отступая на шаг.
– Я в сотый раз могу сказать, что люблю тебя. А, ладно...
Он достал из внутреннего кармана школьный мини-"браунинг", полученный год назад. Одним движением снял с предохранителя и передернул затвор, все как учили.
Выстрелил в угол. Стеклянная вазочка разлетелась вдрызг.
А затем поднял "браунинг" и выстрелил ей в голову.
Вьюзова упала на светло-серый линолеум. Слишком быстро упала. Он опустил пистолет, внимательно посмотрел. Дверца шкафа была пробита. Слишком быстро упавшая мастер Вьюзова в неудобной позе лежала на полу. Без царапин и синяков. Смотрела на него непонимающими глазами, однако без страха. Только удивление.
Она медленно поднялась, он не стал ей помогать или стрелять снова. Смотрел ей в глаза, как и минуту назад. Вьюзова присела на краешек стола. Она рассмеялась, а затем рассмеялся он, а затем она серьезно спросила:
– Неужели все так серьезно?
– Конечно, - ответил он.
Они молчали секунд пять, за окном по-прежнему гомонили.
– Иди ко мне, - нежно-требовательно сказала она, он подчинился.
– Здесь и сейчас.
Она целовала его, а затем сняла пиджак со значком советника, а затем сняла остальное. А затем стемнело и пошел дождь. Никто не ломился в давно закрытую дверь, и ключ дремал в его зеленом кармане.
А затем он стоял за разваленными ларьками.
– Не плачь, глупая, - говорил Михаил Шаунов зареванной девушке.
– Ну не надо, лучше улыбнись. Когда улыбаешься, ты очень красивая. А когда плачешь, то так себе.
Он пытался ее погладить, застегивал на ней зеленую курточку.
Гутэнтак стоял в стороне. С Ольгой Вьюзовой он занимался любовью раз пять, но ко Дню Империи оба поняли, что в восемнадцать лет - немало иных занятий. Она убедила его. Теперь они добрые друзья, вместе ходят на теофил и сплетничают про деяния консулов. Как ни странно, он смотрит на нее почти без желания, хотя и верит, что нет на свете никого совершенней. Ольга Вьюзова - мастер, полгода вела у третьей группы "любовь". Над левым соском у нее царапина: однажды Оля надевала золотистый значок прямо на майку.
– Извини меня, - ласково говорил Миша.
– У нас, оформителей, такая мораль. Давай я дам тебе денег, а? Ты не обидишься? Сто долларов, для тебя ведь это серьезно. Как тебя зовут, наконец?
– Света, - сказал она.
– Какое изумительное имя!
– воскликнул он.
– Скажи, что не сердишься на меня. Ну правда, Свет. Мне больно, что я сделал тебе больно. Я ведь добрый и хороший, честное слово. Способный к дружбе и настоящей любви.
Она улыбнулась она сквозь зареванность: