Аромат крови
Шрифт:
Свежие отчеты со всех участков лежат ровной кучкой, а не расчирканы красным карандашом. Сводные депеши из других отделений и краткая сводка от корпуса жандармов, отмеченная синей полосой, изучены и отложены на «ненужный» край стола. Сам полицеймейстер пребывает в отличном расположении духа. О чем говорит логика? Она говорит: в утренних донесениях полковник не нашел угроз празднику. Особенно на территориях его участков. Наверняка Лизавета жива и здорова, хоть отправилась куда-то
Оскар Игнатьевич неплохо начал день. И верил, что ждет его удача. Раз с утра пораньше пожаловал бравый коллежский секретарь, хоть и хмурого вида. Ласково приняв подчиненного, назвав талантом и молодчиной, начальник даже предложил ему чаю. В общем, всячески показал, что готов к радостной вести о раскрытии убийства меньше чем за сутки. Ванзаров взялся за доклад не для удовольствия полковника, а чтоб самому уложить разбросанные факты в некоторый порядок.
– Убитая опознана, – сказал он с такой уверенностью, что у Вендорфа радостно зачесались ладошки. – Это некая Лихачева Вероника, барышня двадцати шести лет, ассистентка фокусника Орсини.
– Того самого знаменитого?
– Так точно.
– Как интересно! Продолжайте…
– Убийство, без сомнения, совершено в концертном зале «Помпеи». К сожалению, много следов потеряно из-за того, что тело перенесли.
– Ну, задам я этим олухам из 2-го Литейного, – пообещал полковник. – Будут знать, как мешать вашему следствию. И что же?
– Убийство совершено острым предметом, который рассек гортань почти до кости. После чего из тела…
Вендорф поморщился, как от скисшего молока:
– Прошу вас, без этих подробностей.
– Как прикажете… Убийство совершено от трех до четырех часов дня. На теле не обнаружено внешних признаков насильственного удержания. Убитая – одна из участниц конкурса красавиц…
– О, как неприятно… Ну ничего, Маслова быстро найдет замену. Признаться, мне жутко любопытно, как барышни будут шествовать… Простите, помешал.
– Полтора года назад Лихачева служила горничной в доме фабриканта Агапова.
– Это мыльного короля? Так он вроде умер недавно…
– Так точно. Год назад.
– Очень хорошо, что это почтенное семейство здесь не задето. Так что же? – Вендорф ждал счастливой развязки, как ребенок награды за послушание.
– Ищем, – последовал краткий ответ.
Про сулему в теле жертвы и бродящего в округе влюбленного вампира Родион милосердно умолчал. Недоставало, чтоб начальника хватил удар. Порою начальство бывает нежнее девушки. Но и без того полковник был разочарован безмерно. Даже в лице изменился.
– То есть не знаете, кто убийца? – холодно спросил он.
– В запасе остаток нынешнего и целых два дня, – напомнил Ванзаров, но настроение начальства пропало безвозвратно. Такой уж это деликатный и тонкий предмет: что твоя паутинка. Дернул – и нет его. Пропало, значит, совсем.
Вендорф не счел нужным скрывать дурное расположение, помрачнел и надулся.
– Я положился на ваш талант…
– Дело сложное и противоречивое…
– Что тут сложного? Тряхнули бы этого комика…
– Фокусника…
– Да какая разница! Один хороший допрос в участке, и дело закрыто.
– Для этого я не нужен, – скромно ответил Родион.
Оценив промашку, но не показав вида, полковник спросил, кто подозревается.
– Безусловно, господин Орсини, он же – Толстиков Дмитрий Иванович. Нельзя сбрасывать со счетов кое-кого из семейства Агаповых…
– Давайте без этого. Почтенная семья, известная фамилия, ни к чему это.
– Слушаюсь… Есть еще один подозреваемый: неустановленный молодой человек двадцати лет. Приехал из Одессы. Но есть свидетель для его опознания.
Особенно понравилось Вендорфу, что в дело может быть замешан неместный.
– Но какое вы имеете к этому касательство, выяснили?
– Так точно! – чуть не рявкнул Родион, чтоб к начальству и тень от сомнения не закралась. – То, что кажется фамилией Ванзаров, является анаграммой. По чистой случайности два слова схожи.
– Вот как? И что же означает эта… анаграмма?
– Очень сложный и древний шифр. Сейчас его пытается раскусить один профессор. Скорее всего, что-то ритуальное или магическое.
– Хотите сказать… – полковник аж привстал от обжигающего ужаса. – Что у меня под носом совершено ритуальное убийство?! В канун праздника?! Да вы…
Слова буквально не дались Оскару Игнатьевичу. Такого быть не может и не должно. Где угодно, но только не в его отделении. Потом век не отмоешься.
– Я только хотел заметить, что преступник, быть может, страдает особой формой помешательства. Под его воздействием он рисует магические символы, смысла которых не понимает, – как мог, успокоил Ванзаров.
Действительно отлегло. Вендорф смог осушить стакан воды. Хорошо, что коллежский секретарь пожалел нервы начальства и не доложил еще одну версию: кто-то старается выдать простое убийство за магическое.
– И все же, господин Ванзаров, пока не представите убедительную расшифровку этой анаграммы, буду считать вашу непричастность недоказанной. Так из-за чего барышня погибла?
– Полагаю любовная история с печальным концом.
Эта новость была принята благосклонно. Полковник готов был распрощаться с докладчиком, который не оправдал всех надежд, но Родион попросил разрешения задать вопрос. С неохотой Вендорф согласился.
– Чем вызвано ваше беспокойство этим убийством? Жертва – обычная горничная, – без затей спросили его.