Аромат обмана
Шрифт:
— Да иди же скорее, — Ирина Андреевна заметила заминку гостя. — Бычков пожалей.
— Вот что значит, когда у женщины мужской склад ума, — проворчал он, пожимая плечами. — Никакой реакции на мои восторги, а сразу — взгляд в даль. В цель. Иди, а то бычки протухнут. Ну, хорошо! С тобой, Ирина, все ясно. А вы, юные девы, неужели у вас в мозгу не возникло ответное восхищение — мною — на такой неподдельный восторг? — Он улыбался так широко, что уши отъехали назад.
— А вы, Дмитрий Павлович, неужели так
— Да, по тебе заметно. Стала взрослой дамой, — он усмехнулся. — А… прости, там кто?
— Там…
— Погоди, я сам угадаю. Я знаю ее! Она та, которая каждую ночь приходит в мужские сны… Она терзает, мучает и… бросает. Она — Лилит!
Лилька по-прежнему стояла на площадке. Она смотрела на гостя, глаза ее горели. Он увидел в ней Лилит!
Мужчина не старый, но и не молодой. Судя по машине — не бедный и не скучный. На таких «пыжиках» не ездят пристегнутые женами на строгий ошейник…
Евгения посмотрела на подругу и расхохоталась:
— Не думай ничего такого. Дмитрий Павлович много раз слышал о нашей игре. Про Еву ему уже надоело, поэтому он взялся за тебя.
— Фу, какая! Ты похожа на мать на самом деле, а не на Еву!
Гость поднялся к Лильке, легонько поклонился и сказал:
— А вот вы на самом деле похожи — вы, как Лилит в стихах Набокова и Гумилева. Они разные, но у вас есть что-то от каждой. Золото волос — от набоковской, а взгляд — как у Лилит Гумилева. Но что я вам рассказываю, вы сами читали, уверен. Итак, меня зовут Дмитрий Павлович Егоров. Я старый друг этого дома. А если вы тоже друг дома, значит, мы с вами друзья.
Лилька улыбнулась и порозовела. Потом кивнула.
— Очень приятно, — сказала она.
— Мне тоже.
Ирина Андреевна и Евгения наблюдали за этой сценой по-разному, как им казалось. Но если бы они знали, что увидели внезапно одно и то же, удивились бы.
Лилька — чужая. Как будто она выбросила платье, в котором казалась своей. Шорты и блузка — сплошная провокация. Она, конечно, надела их специально, для гостя — мужчины. Он должен заметить ее. Не важно, что он едет к другим женщинам.
— Итак, — Дмитрий Павлович повернулся к Евгении. — По цвету это ведро подходит к твоей футболке. Но бычки — черно-белые, значит, они вам тоже, Лилит, в масть. Идите, почистите их, поджарьте, а мы с Ириной поболтаем.
Евгения взяла у него ведро.
— Та-ак, наш заморский гость в своем амплуа. — Она поморщилась. — Ты чистила бычков хоть когда-нибудь? — Она посмотрела на Лильку.
— Нет, — подруга покачала головой. —
— Сейчас они тебя увидят. — Евгения засмеялась и побежала вверх по ступенькам.
На кухне сняла крышку с ведерка и отшатнулась. На нее таращились мордатые рыбки, а глаза… На самом деле трудно сказать, кто на кого смотрит. А пахло от них свежими огурцами.
Лилька хмыкнула.
— Слушай, а может, поджарим филе сома? Я видела у вас в морозильнике. Раз-два и готово.
— Не выйдет. Мы должны не просто оценивать и восторгаться, а участвовать. Бери нож для рыбы, я — второй, и начали!
На кухне освобождались от чешуи бычки, а в кабинете Ирины Андреевны — слова от шелухи.
— Не будем ходить вокруг да около, — начала она прямо. — Знаешь, я даже хотела позвать тебя прокатиться куда-нибудь, где можно говорить то, что думаешь.
— А в этих местах — трудно, да? — Он указал рукой на сад, в который открыто окно. — Что-то мешает?
— Мешает, — сказала она. — Боль. Как посмотрю и представлю, что может случиться, сердце заходится.
— Ну, знаешь ли, никогда не подозревал у тебя слабого сердца, Ирина, — Дмитрий Павлович хмыкнул. — Я всегда думал, что такое у твоего мужа. И не ошибся.
— Да, к сожалению, ты не ошибся. Мне его не хватает…
Дмитрий Павлович протянул руку и стиснул ее левую, на которой она носила обручальное кольцо.
— Не думай о своей потере — думай о том, что обретает ушедший.
Она поморщилась.
— Я не воцерквленный человек, ты знаешь, — напомнила она.
— Я тоже, но иногда завидую им. Так хорошо — все умеют объяснить, да так складно. А главное — утешительно. Могу ли я тебя чем-то успокоить?
— Только правдой. Скажи мне, наше опытное хозяйство привлекательно для какого-то денежного мешка?
Он расхохотался.
— Аппетит неутолим, если желудок раздут. Разумеется. Шубки из норки еще никто не отменял. Зеленые попытались, ничего не вышло. Это все равно, что взять и отменить бриллианты. Мол, при их добыче терзается тело Земли. Можешь представить себе такую картину? Нет. Я тоже. Даже если отменят самого алмазного короля Оппенгеймера — не знаю, какого по счету, бриллианты все равно будут в цене.
— Но как можно отнять у нас хозяйство? Ты знаешь варианты?
— Ты тоже их знаешь, — хмыкнул он. — Проще простого — банкротство, а потом аукцион. За ничто, поняла?
— Но у нас прибыль, у нас нет долгов…
— Нет — значит, сделают.
— Что? Долги?
— Ну да. Легко. Как юрист, могу предложить желающим варианты. — Ирина Андреевна молчала, а он спросил: — Ты что-то знаешь?
— Нет. Просто интуиция. Каждую ночь в половине третьего она будит меня. — Карцева усмехнулась. — Никогда прежде такого не случалось.