Аромат обмана
Шрифт:
— Пробовала, все зависит от дозы. Я подумала: а не открыть ли салон отворота и приворота, — улыбнулась Евгения.
— Вот это оставь Лилит. Я уверена, она спит и видит что-то такое. Знаешь, я хотела поговорить о ней. Тебе не кажется… — мать сощурилась, пытаясь подыскать слова.
— Кажется. Даже больше, чем тебе, мама. Что-то случилось. С ней, с нами. Причем раньше, уже давно, верно? — Евгения вопросительно посмотрела на мать.
— Случилось. Но я расскажу тебе — не сейчас.
— Кстати,
— Когда же?
— В ноябре. И еще: они дают мне кое-что…
— Говори скорей, — глаза матери загорелись.
— Угадай! У тебя уже это было.
— Не дури мне голову, — нетерпеливо проговорила Ирина Андреевна.
Дочь засмеялась:
— Мама, только невероятно самонадеянный человек может решиться на это.
— На что? — Ирина Андреевна свела брови. — Не понимаю.
— Я тоже не понимаю, как… — Дочь наклонила голову набок, как будто этот особенный ракурс поможет найти ответ: — До сих пор не понимаю, как папа сумел задурить тебе голову.
— Это случилось слишком давно… — отмахнулась мать.
— Только не говори, что это неправда, — предупредила Евгения.
— Все правда. Но кто кому задурил голову — вопрос. — Она вздохнула. — Знаешь, иногда я думаю, что таким, как я, не стоит вообще выходить замуж.
— А как же я? — изумилась дочь. — Меня не было бы на свете.
Слова прозвучали так искренне, что Ирина Андреевна быстро спросила:
— А ты рада, что ты есть?
— Конечно, я же не Лилька!
— Значит, мы с папой не зря встретились. — Она улыбнулась. — Но ты увела разговор от темы. Продолжай.
— Фонд дает мне грант. Я смогу продолжать работу по репеллентам. По каким захочу…
— Здорово! — Ирина Андреевна поцеловала дочь в макушку, как в детстве.
22
Евгения повесила фотографию красавицы рыси над своим рабочим столом. Пушистая, с мягким даже на вид мехом, круглоголовая и усатая, она, кажется, следила за ней пристально и требовательно. Уши с кисточками на концах вслушивались в каждое слово, которое произносила девушка, обсуждая поездку в тайгу. Рысь словно спрашивала: ты на самом деле думаешь, что сможешь мне чем-то помочь?
Когда Евгения долго смотрела на портрет, ей мерещилось то сердитое рычание, то довольное мурлыканье, похожее на сытое кошачье.
Рысь, одетая в дорогой мех, — богатая награда за труды для любого охотника. Профессионалы ловят ее капканами. Евгения захотела узнать — как. Она взяла машину матери и поехала в охотничий магазин.
— Вам интересно, как их ставят? — менеджер зала лично занимался потенциальной покупательницей. — Находят след рыси, под ним убирают снег, а вместо него ставят
— Понятно, — бормотала Евгения, а мужчина с любопытством разглядывал хорошенькую девушку, у которой такой странный интерес. — А вы уверены, что хотите поставить капкан именно на рысь?
Она недоуменно посмотрела на него.
— А на кого же?
— Ну… может быть, на самого охотника? — он усмехнулся.
— На человека? — удивилась она еще больше.
— Ну… На мужчину, — в его голосе появились воркующие нотки.
— На мужчину? — кажется, она удивилась еще больше. — Но на него вполне достаточно феромоновой приманки, — она пожала плечами. — Менеджер удивленно заморгал.
Евгения улыбнулась ему, развернулась и пошла к двери.
А он стоял и смотрел сквозь стеклянную дверь, как она садится в красную «десятку».
Она выехала на шоссе и тут же застряла в пробке. Глядя в заднее стекло стоящего перед ней «УАЗа», она думала: как же экологи собираются применять ее репеллент? Неужели бегать по тайге и на каждый капкан прыскать «отманкой»? Глупее не придумаешь.
Наконец пробка дрогнула, будто в нее ввинтили штопор и потащили.
А ей какое дело? Ее задача яснее ясного — «отманка» должна работать. Отвращать. На это ей дают деньги. Все остальное — дело самих экологов. В Питере пообещали: если испытания препарата пройдут успешно, то закажут целую партию. А потом попросят ее поработать над репеллентами для других животных, которые нуждаются в особом внимании и защите.
Она снова думала обо всем этом, глядя на экран компьютера. Евгения писала очередную бумагу для фонда. От неожиданного стука в дверь вздрогнула.
— Тут-тук-тук! Можно к вам в норку? — сладким голосом спросила Лилька.
Евгения поморщилась. В последнее время у подруги появился этот ненатуральный голос. Она говорила им не только с Евгенией, она сама слышала. С чего бы это? У Лилит просто так ничего не бывает, особенно в последнее время.
— Это ты? Стучишь, прежде чем войти? — с досадой пробормотала Евгения, торопливо гася экран. На заставке возникла рысья морда с оскаленной пастью, из нее вывалился длинный розовый язык и повис над острыми зубами.
— Впечатляет, — Лилька кивнула на экран, усаживаясь к столу.
— Хороша, да? — спросила Евгения, улыбаясь.
— По-моему, ты решила изменить свой имидж, — засмеялась Лилька.
— То есть? — Евгения посмотрела в лицо подруги. Яркие губы, яркие глаза, яркие волосы. Лилька становилась все эффектнее.
— Ты свой имидж не изменила, ты только усилила цвет всего, — заметила Евгения. — Ты стала еще больше Лилит.
— Но ты уже не Ева, да?