Арсен Люпен и другие

Леблан Морис

«Одна корзина заменила другую. Из десяти восемь приготовлены. Нажимая внешней ногой, поднимите доску: с 12 до 16 ежедневно. Н. Р. подождет. Но где? Немедленный ответ. Будьте покойны, ваша подруга заботится о вас».

Дюдуи подумал немного и сказал:

– Довольно ясно… корзина… восемь отделений… с полудня до четырех часов… Но этот Н. Р., который будет ждать?

Под Н. Р. [4] мог подразумеваться автомобиль, ведь так на спортивном языке обозначали мотор в 24 лошадиные силы.

4

H. P. (horse-power):

в переводе с английского – «лошадиная сила».

– Арестант уже завтракал? – спросил Дюдуи, поднявшись.

– Да.

– Значит, Люпен не прочел еще этой весточки – сигара цела. Он, вероятно, только что получил ее.

– Но каким образом?

– В еде, в хлебе – почем знать?

– Невозможно! Заключенному позволили брать обед из ресторана только для того, чтобы поймать его в ловушку, но пока мы ничего не обнаружили.

– Сейчас надо на время задержать Арсена Люпена вне камеры, а эту улику я отнесу судебному следователю. Мы сделаем фотоснимок с записки, и через час вы сможете положить в ящик стола точно такую же сигару со всем ее содержимым. Необходимо только, чтобы наш арестант ничего не заподозрил.

Х

Полиция подготавливает побег преступника

Дюдуи не без интереса вернулся в тот же вечер в канцелярию Санте вместе со своим помощником. На печке в углу комнаты лежали три тарелки.

– Люпен пообедал?

– Да, – ответил инспектор.

– Пожалуйста, разрежьте на мелкие кусочки остатки макарон и кусок хлеба… Ничего не нашли?

– Нет.

Дюдуи осмотрел блюда, вилку, ложку и, наконец, обыкновенный столовый нож с закругленным лезвием. Он повернул черенок сначала влево, потом вправо; ручка подалась и отвинтилась. Внутри нож оказался полым, а в нем был спрятан клочок бумаги.

– Ага! – произнес Дюдуи. – Не слишком остроумно для такого человека, как Арсен Люпен. Но не будем терять времени… Сходите в ресторан и разузнайте все, что можно.

«Полагаюсь на вас, – прочел он в записке, – Н. Р. будет следовать за вами издали. Я пойду навстречу. До скорого свидания, дорогая! Вы чудный друг!»

– Наконец-то, – воскликнул Дюдуи, потирая руки. – Дело, по-видимому, идет на лад. Еще один толчок с нашей стороны – и побег удастся… И тогда мы сможем захватить соучастников.

– А если Люпен ускользнет от вас? – спросил директор тюрьмы.

– У нас будет достаточно людей…

Во время следственных допросов от самого Люпена можно было добиться немногого. В продолжение нескольких месяцев Жюль Бувье, судебный следователь, тщетно пытался заставить заключенного говорить.

Из вежливости Люпен иногда отвечал:

– Да, конечно, я с вами согласен: воровство в «Лионском кредите», ограбление на Вавилонской улице, дело о фальшивых кредитных билетах, о страховых полисах, кражи со взломом в замках Армениль, Гурель, Малаки и так далее – все это дела вашего покорного слуги.

– В таком случае объясните, пожалуйста…

– Это лишнее. Я ведь во всем сознаюсь, во всем! Я даже признаю себя куда более виновным, чем вы подозреваете.

Утомившись

скучными допросами, следователь наконец прекратил их. Узнав о двух перехваченных записках, он возобновил дознание. Регулярно в полдень Арсена Люпена вместе с другими арестованными привозили в тюремной карете из Санте в полицейское бюро. Спустя три или четыре часа их доставляли назад.

XI

Как Люпен не попал в ловушку

В один прекрасный день возвращение кареты в Санте произошло при совершенно необычных обстоятельствах. Поскольку еще не все арестанты были допрошены, начальство решило отвезти обратно только Люпена, и он сел в экипаж в полном одиночестве. Тюремные кареты, называемые «корзинами», делятся посередине продольным проходом и имеют десять отделений: пять справа и столько же слева. Заключенные сидят очень тесно, но все-таки отделены друг от друга параллельными перегородками. Сопровождающий сторож наблюдает за проходом.

Люпен уселся в третье отделение с правой стороны, и тяжелая карета тронулась. Арсен видел, как проехали набережную и миновали здание суда. Около середины моста Сен-Мишель он нажал правой ногой металлическую пластинку, находившуюся на дне. Она тотчас подалась, и часть пола беззвучно отодвинулась. Люпен заметил, что его место находится как раз между двумя колесами. Он стал выжидать. Карета медленно двигалась по бульвару. На перекрестке она остановилась: упала лошадь какого-то ломового. Все движение задержалось, и улица быстро запрудилась экипажами и омнибусами. Люпен выглянул из кареты: рядом стояла еще одна. Приподняв часть днища, он оперся ногой на спицу большого колеса и спрыгнул на землю.

Какой-то кучер увидел Арсена, прыснул со смеха и закричал; но его голос был заглушен шумом экипажей, которые опять тронулись вперед. Люпен был уже далеко. Пробежав несколько шагов, он остановился и огляделся, как бы недоумевая, куда направиться. Потом, решившись, засунул руки в карманы и с беззаботным видом пошел по бульвару.

Стоял солнечный осенний день. Кафе были переполнены. Люпен вошел в ближайшее и уселся на террасе. Он приказал подать пачку папирос и кружку пива, которое выпил маленькими глотками, затем неторопливо выкурил папиросу, а за ней еще одну. Наконец он встал и велел слуге позвать управляющего. Когда тот явился, Люпен сказал достаточно громко, чтобы все его слышали:

– Сожалею, что забыл свой кошелек. Вероятно, мое имя достаточно известно, чтобы я мог задолжать вам на несколько дней. Я – Арсен Люпен.

Управляющий посмотрел на него, думая, что слова были шуткой, но Арсен повторил:

– Я Люпен, арестант из Санте, откуда только что сбежал. Смею надеяться, что мое имя внушает вам некоторое доверие?

И он удалился, провожаемый смехом присутствующих; управляющий и не подумал требовать с него денег. Люпен спокойно направился дальше, останавливаясь у витрин и беспечно куря папиросу. Дойдя до бульвара Порт-Рояль, он осмотрелся и пошел прямо по улице, ведущей к Санте. Вскоре перед ним показались высокие мрачные стены здания. Люпен приблизился к сторожу, стоявшему у ворот, и, приподняв шляпу, спросил: