Артуриана
Шрифт:
Через пару недель мы снова были в замке Корнуолла, опять приняла нас у своего очага моя добрая сестра Элейна.
— Я молилась о твоем возвращении, Артур, — тихо сказала она. — Сколько времени прошло, и не думала уже, что ты вернешься!
— Рад видеть тебя, сестра, — с этими словами я тепло обнял ее.
Между нами никогда не было близкой дружбы, но меня обрадовало, что Элейна молилась за меня и ждала моего возвращения.
Глава 5. Камелот
Некоторое время спустя мы вернулись в Камелот, и все жители высыпали на улицу, радостно встречая своего короля и его верных рыцарей. Я был счастлив видеть, как сильно ждал меня народ, мне было важно понимать, что не только знать, но и простые люди искренне любят короля. Но еще важнее осознавать, что за долгое время, что провел я вдали от Камелота, никто не покусился на трон, при дворе не было интриг, свар и расколов, напротив, все вместе рыцари Круглого стола объединяли жителей страны против врага, против тех, кто устраивал бесконечные набеги на Логрес, в надежде расшатать королевство. Но магия Мерлина, магия Нинианы, и не знаю, каких еще высших сил, хранила нас: Камелот оставался непреступным для захватчиков, в том числе и в дни моего отсутствия.
Я надеялся, что теперь королевство будет охранять еще и сила волшебного котла Дагды, который оказал мне честь, позволив увидеть это чудо. В то же время глубоко внутри появился страх. Услышав слова Трехликой богини, боялся я, что принесу, тем или иным образом, несчастья и разруху на свои земли, и дал клятву сделать все возможное, чтобы этого избежать.
Однако же понимал, что рок всегда решает по-своему. Был свой рок и у меня.
Конечно, я был счастлив вновь войти в свои покои, вновь собрать друзей за Круглым столом, и мы устроили пир, который длился целых три дня, праздновали не только в замке, но и в деревнях, все радовались нашему возвращению. Но и разочарование ждало меня — не дождавшись моего возвращения, Моргана уехала в Броселианд, навестить наставницу.
— Что ж, — когда закончились праздники, сказал Мерлин, — Я помог тебе в деле, которое казалось безнадежным. И мы успешно возвратились в свои земли. Позволь и мне, наконец, вернуться в родные края. Стосковался по ученикам и по моей Ниниане.
Услышав его слова, я вздохнул. Только сейчас понял, как сильно хотел бы отправиться вместе с ним, как сильно желал бы оказаться в Броселианде и обнять мою дорогую Моргану. Так давно я не видел ее, если не считать образа в Котле Перерождений! Но не могу же оставить свой трон, всего несколько дней, как возвратился я к делам государственным, и нельзя мне ехать снова!
— Мое сердце желало бы последовать за тобой, — ответил я Мерлину. — Но могу только позавидовать. Езжай же, возвращайся в родные края! Благодарю тебя за помощь, если что-то нужно — проси, я готов дать тебе все, что угодно!
— Спасибо, Артур, — Мерлин улыбнулся. — Что может быть нужно чародею, вроде меня, кроме свободы! Нет, мне ничего не нужно, я рад служить тебе.
— Хорошо, тогда до встречи. Передавай от меня поклон Ниниане и Моргане.
— Передам, — улыбнулся волшебник. Он знал о моих чувствах. И хоть не одобрял, но и не осуждал их.
Так, Мерлин покинул Камелот, отправившись обратно в Броселианд, а в Камелоте жизнь потекла своим чередом: мы все так же отражали набеги саксов, каждый раз наши схватки с ними были все более ожесточенными.
А спустя некоторое время Моргана стала женой короля Уриена, по моей же собственной воле, а сам я сочетался браком с прекрасной Гвиневерой. Наверное, не было во всех ближайших краях ни одного правителя, который бы не завидовал мне! О красоте моей жены ходили легенды, ее воспевали все певцы и барды, включая и знаменитого Талиесина. Но сам я, хоть и видел, что Гвиневера прекрасна необычайно, что она добра и праведна, и нельзя найти лучшей жены для любого короля, все же не чувствовал любви к супруге, и она, как ни старалась, тоже не смогла полюбить меня. Гвиневера относилась ко мне с почтением, как и положено относится к королю, она уважала меня и была верным другом и советником, насколько женщина может быть другом и советником. А еще в ее отношении ко мне было много ревностного, слишком следила она за мной, опасаясь потерять мужа, влияние, корону и безопасность. Опасалась за таинство брака, бывшее для ее религии священным. И хоть мы не венчались, согласно ее канонам, Гвиневера не оставляла надежд обратить меня в христианство. Она ненавязчиво рассказывала мне истории, читала тексты молитв, но я не собирался отказываться от религии предков. Особенно после того мрачного предсказания, что слышал во время Дикой охоты. Мне не хотелось бросать вызов древним богам, встретив Дагду, я уже знал, что они куда могущественнее людей и состязаться с ними — себе дороже.
К тому же они не были столь милосердны, как тот бог, о котором рассказывала Гвиневера, и потому кара их могла быть сурова и даже жестока.
И я упорно хранил им верность, закрыв сердце для слов моей прекрасной жены.
Видел я, что она не любит меня так, как некоторые женщины своих любят мужчин, но и сам знал, что не хочу идти по дорогам, совершая подвиги во имя Гвиневеры, как призывали десятки певцов, понимал, что чувства мои к Моргане — совсем другие, нежели к жене. И все-таки старался быть хорошим и верным мужем, от души хотел, чтобы она была счастлива.
Королева же полюбила всем сердцем моего славного рыцаря, сэра Ланселота. С одной стороны, меня огорчали эти чувства, ведь я знал, что и Моргана любила Ланселота, а как королю, мне хотелось быть первым во всем. Иногда чувствовал я уколы ревности, иногда меня охватывала печаль. Но в остальном, старался не замечать любви Гвиневеры к Ланселоту и его любовь к моей жене, потому что был уверен в ее верности, а еще более — в верности славного рыцаря, чья честь не вызывала сомнений. Но даже если бы и думал я, что Гвиневера и рыцарь не верны мне, не стал бы спрашивать ни его, ни ее. Потому, что знал — откройся правда, и Ланселоту нужно будет понести суровое наказание. Многие рыцари преданы Ланселоту, особено войска, что в Аморике, да и народ Логреса его любит. Тогда не избежать нам войны, а это значит кровопролитие и смерти моих подданых, угроза чудесному городу, что я создал, которому и так угрожают и с севера, и с востока, и с юга. Стоит ли этого женская неверность? Рассудил, что не стоит.
Время шло, при дворе появлялись новые рыцари, появился и сэр Мордред, которого представил мне король Оркнейский, как своего сына и моего племянника. После, в разговоре наедине, супруга его, королева Моргауза, сообщила, что Мордред — мой сын. А значит, если Морриган не ошиблась, может стать для меня погибелью. И тем не менее, я позволил мальчику остаться при дворе, пусть лучше растет на моих глазах. Никогда не рассматривал я Мордреда, как наследника, не верил, что он и правда мой сын, а скорее — не желал верить. Мне хотелось бы, чтобы преемником на троне Камелота стал сэр Ивейн, юный сын Морганы. Но боги распорядились иначе.
Прошло еще несколько лет, Моргана отвернулась от меня, решив поддержать моих противников. Хуже того, ходили слухи, что Моргана и Ниниана, объединив волшебные силы против меня, поддерживали саксов. Я мог бы простить любимой сестре, которая значила для меня так много, что угодно, любое предательство, только не поддержку саксов, которые были моими заклятыми врагами, желали уничтожить нашу страну и все, что я построил, и потому гнев зародился в моем сердце, но больше было боли, чем гнева. Я любил Моргану столько лет, и ее предательство стало для меня ударом, вера во все светлое, что есть в мире, пошатнулась, и с тех пор никогда я уже не был прежним. Я перестал верить в царство справедливости и рай на земле.
Когда прошли еще годы, когда я понял, что Мерлин мертв, а друиды оставили меня, когда узнал, что Ниниана и другие ведьмы плетут заговоры, собравшись на острове Томблен, что близ Аморики, где проходят их колдовские сходки, то решил послушать Гвиневеру. Да, она не была лучшей женой, разные слухи доходили до меня о ее поведении, и не всем я верил, и все-таки, понимал, что Гвиневера хотя бы не желала мне зла. Никогда не думала она о моей смерти, после которой могла бы занять трон. Она искренне старалась подарить мне наследника, но к сожалению, оставалась бездетной. Если думать, что Мордред и правда был моим сыном, то причина нашей бездетности была в моей супруге, которая при всех своих достоинствах оказалась бесплодна. Советники предлагали мне взять другую жену, но я не хотел. Не стремился к рождению детей, помня, что мне уготована смерть от руки сына.