Ашната
Шрифт:
Она будто слилась с тем крохотным, застывшим мирком Анны. Прежде она не знала, что такое выть в голос. Как воет волк на луну, как плачет мать, когда её ребенку плохо, как от боли разрывается аорта от предательства любимого человека. И вдруг, мертвую тишину разрывает оглушительный крик. Что-то живое ворвалось в комнату. Словно от удара коньками, со стен, расползаясь, посыпалась ледяная корочка, успевшая затянуть в себя все живое и превратить все в мелкие кристаллики. Ашната кричала в голос. Корчась, она ползала по кровати, сжимая ладонями простыню. Схватившись за голову,
«Снова этот тёплый голос», – первое, что она поняла, проснувшись.
– Все хорошо, ты не одна, – возле неё сидела нянечка. Та самая женщина, которая ночью проводила её в сад.
– Откуда Вы здесь? – сонным голосом спросила Ашната и слегка помотала головой.
– Ты громко кричала. Но сейчас все хорошо. То была легкая истерика.
– Господи, прости меня! – она посмотрела на иконки, стоящие на полке. – Я не имею права распускаться и тем более опускать руки! Мне нужно беречь силы, ведь теперь я в ответе за подругу, – она посмотрела на женщину. – Вы ведь знаете, что она… умирает…
– Тихонечко. Тебе нужно поспать, – перебила её нянечка и провела рукой по золотым волосам девушки.
– Кружится голова.
– Это от успокаивающего. Поэтому лучше поспать. Утром будет новый день, и он принесет собой что-то очень хорошее.
– Откуда Вы знаете?
– По-другому не бывает. После самой темной полосы, жизнь обязательно одаривает человека белоснежными полосочками, – улыбаясь заботливой улыбкой, ответила женщина и замолчала.
Ашната быстро уснула. Во сне боль затихает. Обволакивая сознание, грёзы лечат раны. Такова природа сна.
«Пусть отдохнёт перед новым ударом. Силы Небесные, дайте этой девочке сил!», – сказала про себя женщина и села на кровать Анны. Она боялась за Ашнату: зная, как сильно она любит подругу, и ценит их дружбу, видя, как переживает она разрыв с тем, кто еще недавно говорил, что они будут вместе всегда, они тихо жалела девочку. Было понятно, что она перебивается с хлеба на воду, покупая подруге самые лучше продукты. Врачи сказали, что печень Анны не выдержит больше той пищи, которой она питала себя все эти годы и написать перечень продуктов, которые ей можно было приносить. Не щадя здоровья, Анна редко, но употребляла алкоголь и никотин. Зная, что больна, она прожигала жизнь. А может, она делала это осознанно, чтобы поскорее уйти? Лекарства и хорошее питание только оттягивали конец.
Перешагивая через плоские камни, растущие из пруда, из которых была сделана дорожка в саду, он постучался в деревянную дверь. Мадлен открыла дверь и удивленно посмотрела на хозяина.
– Господин, что Вы здесь делаете? Вам нельзя сюда.
– С каких пор эта территория стала для меня запретной, – улыбнувшись, ответил он. – Можно войти?
– Конечно-конечно. Я не думала, что господа входят в дома прислуги.
– А что такое? Неужели господа боятся испачкаться, или воздух здесь не такой же, как в другой части сада?
– Присаживайтесь, пожалуйста, – проведя салфеткой по стулу, на котором не было пыли, указала она хозяину на стул, на котором обычно сидела она, завтракая.
– Мадлен, – он посмотрел серьёзно на неё и продолжил. – Шутки шутками, но я хочу поговорить. Сразу предупреждаю, что отказа я не приму.
– Слушаю Вас, господин.
– Ммм, чем так приятно пахнет? – он стал принюхиваться и лукаво посмотрел в сторону кухни.
– Это булочки с маком, господин. Я готовлю их на ужин всей прислуге. Вечерами мы любим сидеть за большим столом на кухне, говорить о жизни и пить чай с такиими вот булочками.
– Надо же, никогда прежде не чувствовал такого приятного запаха. Почему ты не готовишь свои булочки нам на завтрак?
– Когда-то давно я показывала госпоже меню сдобных блюд, но она наотрез отказалась от лепешек, блинчиков с тыквой и булочек с корицей и маком…
– Можно пройти в кухню? Оттуда так вкусно пахнет, что мне сложно усидеть на этом стуле, – засмеялся он, и две аккуратные ямочки образовались на щеках. Его лицо засияло красивой улыбкой.
– Н-но как же Вы на ку-кухне…, – Мадлен запнулась, но заметив, как выражение лица хозяина меняется с её словами, она быстро протараторила. – Конечно, господин, проходите, пожалуйста.
Низкие оконца, кружевные легкие занавески. Толстые разноцветные горшки на подоконнике с сочно-зелеными цветами. На столе стояла маленькая, дешевая керамическая вазочка с выбитыми посередине синими звездочками. Но даже эта обыкновенная, ничем не примечательная вещица, купленная на блошином рынке, казалась живой, она вписывалась в уютную обстановку этого дома. И этот аромат, неповторимый запах запекающихся в духовке булочек с корицей. Без него, не было бы полной атмосферы дома. Александру так не хватало этого запаха… Ему всегда не хватало дома…
– Угостишь меня? – радостно спросил он, не отрывая зеленых глаз от плиты.
– Конечно, только вот не думаю, что Вам понравится. Слишком простые они… Вы привыкли…
– Я привык к тому, к чему привыкать вредно. Сложно оживать, однако… Впрочем, сейчас речь не об этом. Сядь.
Положив в плетеную корзинку дюжину булочек, Мадлен села за стол напротив хозяина.
– Возьми, это тебе, – он протянул ей конверт. И никаких «нет»!
– Чт-т-то это? – снова запнулась она.
– Здесь сумма, необходимая для погашения долга твоих племянников.
– Господин, я рассказала Вам это давно и думала, Вы забыли. Поверьте, я не думала просить Вас…
– Я знаю тебя много лет. Знаю, что ты не только хорошо работаешь, но и всегда честно поступаешь. Возьми конверт и распорядись деньгами так, как считаешь нужным.
– Не знаю, какими словами Вас благодарить. Вы сделали такое, что я-я-я… не знаю, что сказать.
– Вот и славно. Ничего не говори, лучше налей мне чая, – он приподнялся за булочкой, придерживая одной рукой раскрытый пиджак, и придвинул к себе всю корзинку.