Асмодей
Шрифт:
Ухватив несчастную за волосы, он заглянул ей в глаза, тут же брезгливо выпустив из рук. Аврора с глухим стуком упала на каменные плиты, подобно мешку с песком.
– Премерзкое создание! – прохрипел он, слегка пнув ее ногой, будто желая проверить, жива она или нет. – Выглядит так, будто об нее не один год ноги вытирали. – Дэлеб что-то прошипела ему в ответ, а что-именно Аврора не расслышала. Зато брезгливое выражение на лице демона, с которым он поднимал ее с земли, не упустила. Не знала она, что стало решающим фактором такого поведения: может природная жадность демонов, может потраченные векселя… Для истерзанной души особой разницы не было. Повиснув на руках Аластора, будто половая тряпка, девушка осталась пассивно-безучастной к собственной судьбе. Сейчас у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться.
– Неси их в купель! – раздался властный голос Дэлеб, который вскоре растаял в окружающей тишине. Видимо в отсутствие Асмодея здесь не было привычного духа развратной праздности, а все обитатели погружались в свои заботы: демоны истязали, а души страдали. В целом, как и положено в аду.
Следующее, что ощутила Аврора, была холодная вода, сомкнувшаяся над головой, будто пронзившая кожу десятками ледяных игл. Как же хотелось в этот момент утопиться, только вот бессмертная душа не позволяла реализовать этот план. С этой точки зрения в аду было все хорошо продумано: если в мире смертных душа представляла собой лишь эфемерный сгусток энергии, которому невозможно причинить физического вреда, то в преисподней она была материальной, способной претерпеть все возможные муки, но в то же время бессмертной. Как бы ни старались демоны, они не могли достичь точки невозврата и умертвить то, что, по сути, и не было живым. Уподобляться несчастным, которые снова и снова были вынуждены тонуть в адском болоте, девушка не хотела, а потому пришлось собрать волю в кулак и встать на ноги, хорошо, что купель была неглубокой. Откашливаясь и дрожа, как осиновый лист, Аврора посмотрела на Аластора глазами затравленной лани, стыдливо прикрыв нагое тело руками. Чего он вообще хочет от нее? Неужели ее искалеченной души ему мало?
– Что смотришь? – презрительно фыркнул демон. – Бери ветошь и мыло! Хозяин не любит грязнуль! Может хоть вода тебе человеческий облик вернет! Смердишь хлеще собак на псарне.
Если отбросить в сторону унизительные обвинения Аластора, которые, собственно, от истины далеко не ушли, идея с омовением ей очень понравилась. В течение пяти лет ей ни разу не позволяли такой привилегии, как купание – это была часть наказания, да и не было в казематах ее тюрьмы такой роскошной купели. Хотя это и не купель вовсе, а углубление в горной породе, наполненное водой.
С трудом переставляя ноги, Аврора подошла к нише, выбитой в стене, и взяла кусок мыла и промасленную ветошь. Еще раз окунувшись с головой, девушка начала аккуратно смывать с себя гарь и смрад своей прежней темницы. Тонкие струйки почерневшей жидкости стали вяло стекать по ее телу, прокладывая извилистые дорожки и возвращая коже мертвенно-бледный, почти мраморный, цвет. Даже мыльная пена приобрела пугающе-темный оттенок, растекаясь по воде тонким слоем. Приятный аромат мыла, пропитанного розовой водой, туманил разум, а эфирные масла в ветоши расслабляли тело. Она и не думала, что демоны тоже моются! Везде говорили о запахе гари, исходившим от них, о серном смраде, но убежище Асмодея, подобно восточному дворцу, было пропитано благовониями. Только об этом, по вполне понятным причинам, в Библии умалчивалось. Боже, она уже и забыла о том, насколько это может быть приятно. Промыв волосы, девушка в очередной раз окунулась, позволив себе небольшую вольность – немного поплавать, пусть даже ее за это вздернут на дыбе, но отказаться от этого наслаждения она не смогла. Но беда миновала, погрузившись в оживленную беседу с Дэлеб, демон не заметил этой наглости, и Аврора облегченно выдохнула.
Не хотелось в этом признаваться, но купание вернуло ей силы и хорошее настроение, которое она всеми силами старалась скрыть от своих мучителей, придав лицу отрешенное выражение. Что поделать, таков был рок грешников: за веселье в аду – тяжелая кара. Закончив омовение, девушка подошла к краю купели, ожидая дальнейших указаний.
– Неужели ждешь, что я помогать стану? – проговорил демон, поморщившись. При этом на его лицо легла едва уловимая тень, а в черных, как ночное небо, глазах сверкнули молнии.
Аврора неуклюже вылезла из купели, да так и осталась стоять перед ним в чем мать родила. Впрочем, до ее увядших от постоянных пыток прелестей, Аластору дела никакого явно не было.
– Натри лицо и тело, глядишь, часть девичьей красоты и вернется.
Вылив немного жидкости на руку, она с усердием начала втирать ее в кожу, да так и обомлела от удивления. На глазах раны, ожоги и струпья начали затягиваться, возвращая коже былую гладкость, делая ее бархатистой и нежной, как шелковое полотно. Аврора ощущала метаморфозы, происходящие с ее телом, но не понимала, что именно происходит. Подойдя к зеркалу, узница даже ахнула, не сумев сдержать своего восторга. Будто из потустороннего мира, теперь такого далекого, на нее смотрела молодая девушка: такая, какой она была раньше, даже еще красивее. Губам вернулся приятный алый оттенок, глубокие тени под глазами исчезли, а щеки розовели здоровым румянцем. Как тут не заглядеться?! Только вот заглядеться не дали, увидев сияние радости в глазах своей покупки, Дэлеб так и хлестанула ее плетью. Хорошее настроение как рукой сняло. Расчесав гребнем спутанные пряди, Аврора последовала вслед за своими новыми мучителями, с любопытством оглядывая обитель Асмодея.
Что ж, может замок и был в аду привилегией Люцифера, но как оказалось, даже пещере можно было предать благородный, хотя и вызывающий, по мнению Авроры, вид. Хотя, если учитывать скорбную специализацию ее обладателя, можно прийти к единственному выводу: иначе и быть не могло!
Пещера была огромная, светлая, с множеством ходов и обустроенных комнат; своды невероятно высокие, усыпанные искусной резьбой. Видимо, Асмодею удалось заполучить в собственность душу какого-то скульптора или каменщика, сумевшего вдохнуть величие в обычный мрамор.
Пройдя по освещенному десятками факелов коридору, они вошли в некое подобие зала, раскинувшегося перед входом. Глядя на всю эту красоту, Аврора так и застыла в немом восхищении. Внушительную часть помещения занимало прозрачное озеро, отражавшее колоннаду сросшихся сталактитов и сталагмитов, которым та же талантливая рука предала вид греческих ордеров с золочеными капителями. По периметру всей пещеры шел мраморный карниз, от которого вниз спадали полупрозрачные слои штор, скрывающих стену. По берегу озера стояли хрустальные плафоны со свечами, создающими трепещущие тени. Поистине королевские люстры свисали с потолка, так же затянутого в ткань. Несмотря на наличие собственного источника, в пещере было на удивление сухо, а журчание воды, приятно успокаивало нервы.
Нашла здесь Аврора и предметы роскоши, привезенные из мира людей: пушистые ковры с замысловатым орнаментом, скульптуры, шкуры. В дальнем углу пещеры девушка подметила небольшой орган, а так же водруженный на пьедестал спинет. Небольшая бархатная кушетка, укрытая белоснежной шкурой, кофейный столик и золоченая арфа, стояли у самой кромки воды, чуть поодаль – обеденный стол с восьмью стульями. Там же полыхал врезанный прямо в скалу камин.
«Можно подумать, в аду им мало огня», – про себя заметила Аврора, становясь подле демоницы. Юноша и девушка, купленные вместе с ней, уже заняли свои места, с не меньшим любопытством осматривая помещение.
Везде были золоченые канделябры, блеск хрусталя, бархат и шелка. В общем, для себя Аврора сделала вывод, что демоны столь же неравнодушны к предметам роскоши, как и люди. Видимо, тысячелетнее заточение в аду, постоянный запах серы и дух скорби встали поперек горла даже им, а потому рыцари, пользуясь своей властью, позволяли себе подобные вольности.
– Меня зовут Дэлеб, – выступая вперед, проговорила демоница, принявшая человеческий облик. К слову, особой красотой она не отличалась: на вид ей едва минул третий десяток, слишком высокая и мускулистая для женщины, но прозвище свое оправдывала. Ее короткие рыжие волосы едва касались плеч, слегка прихваченные черной лентой, а по белоснежной коже на лице рассыпались десятки веснушек. Черты были достаточно грубы: круглое лицо, крупный нос, широкий рот, да и зубы слегка кривоваты, но огромные зеленые глаза с лихвой компенсировали внешние изъяны. Что-то такое манящее плескалась в их изумрудной глубине: то ли остатки человечности, то ли тоска по покинутым небесам. Интересно, Дэлеб тоже была одной из падших? Или же ее создал Люцифер, как и прочих тварей бездны?