Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни
Шрифт:
– Эй! – окликнул я его. – Ты голоден? Лепешка большая, и я охотно с тобой поделюсь.
Мои слова заставили его остановиться. Мальчишка повернулся и с прежней настороженностью пошел ко мне. Выражение его глаз было совсем не детским, словно он уже успел устать от жизни.
– Считаешь себя большим и сильным? – спросил мальчишка, протягивая руку к лепешке.
– Ну, если ты вздумал грубить…
Я быстро убрал лепешку.
– Ладно, будет тебе, – пробубнил мальчишка. – Не привык я, когда кто-то чуть постарше меня говорит со мной так, словно он мой командир.
– И сколько же лет тебе? А звать как? – спросил я, хмурясь от его дерзкого ответа.
– Звать меня Тутой. Десять мне. Самому-то сколько? И как тебя зовут? И когда я получу свой кусок лепешки? Или ты рассчитываешь, что я начну тебя упрашивать? «Ох, господин, пожалуйста, господин, пожертвуй мне кусочек твоей медовой лепешки. А может, господин, ты желаешь, чтобы за это я сплясал перед тобой или спел песенку?»
И действительно, пока мы припирались, моя рука вместе с лепешкой застыла в воздухе. Придя в себя, я опустил руку с лакомством и протянул ее мальчишке.
– Ешь. – Я кивнул Туте, приглашая подсесть ко мне. – Зовут меня Байеком. Лет мне пятнадцать. А теперь я хочу знать, почему ты, как тень, шел за мной по пятам?
Тута фыркнул:
– Потому что есть хотел. Я живу на улицах и всегда ищу, чем бы поживиться.
– Я бы тебе поверил, да вот только, когда ты увязался за мной, никакой еды у меня не было. И почему мне кажется, что тебя не столько лепешка притягивает, сколько вот это?
С этими словами я выложил на мозаичный стол мешочек с монетами.
Губы Туты были густо облеплены семечками. Щеки раздулись от приличного куска лепешки, который он успел запихнуть себе в рот.
– Хорошо, я скажу тебе, – произнес он, плюясь крошками. – Есть у меня дружок в конюшне. От него я узнаю про тех, кто только-только в городе появился и у кого лишняя драхма найдется…
– Чтобы украсть?
Тута отчаянно замотал головой:
– Попадаются щедрые люди, готовые помочь простому мальчишке.
Он умолк. Я тоже молчал.
– Может, и ты из таких? – с надеждой в голосе спросил Тута. – Готовых помочь мне не сдохнуть с голоду? Маленькое вспомоществование. Или подарок, если я покажу тебе здешние интересные места.
– Пожалуй, я бы дал тебе драхму…
– Ты серьезно?
– Вполне. Но сначала я хочу побольше узнать про того, кому помогаю. Расскажи про себя, Тута, – попросил я, кивком позволяя мальчишке отломить еще кусок лепешки.
Он ел и говорил одновременно:
– В Завти меня привезли из Фив, когда я был совсем маленьким. Меня и сестру. Она только-только родилась. Поначалу все было хорошо. А потом там, где мы жили, вспыхнул пожар. Страшный пожар, господин. Мать и сестра сгорели в нем.
– Печально слышать.
– Спасибо за добрые слова, господин. С тех пор прошло уже года два. В моем положении – большой срок.
– А что с твоим отцом?
– С ним… история почти такая же тяжелая. Лишившись матери и сестры, я потерял и отца. Он запил с горя. Я сбежал от него и старался не попадаться на глаза. Думаю, он спился и умер.
– Печально слышать, – повторил я. – И где же ты живешь?
– Иногда на этой площади. – Тута улыбнулся. – А вообще в Завти вряд ли сыщется улица, на которой бы я не жил. По ночам тут бывает холодновато, но уж я изворачиваюсь, как могу. Я не единственный бездомный в городе.
– А это у тебя откуда? – спросил я, указывая на его шею, где красовался кровоподтек.
– Я же сказал: изворачиваюсь, как могу. – Тута перестал улыбаться. – Но не всегда получается.
– Ясно, – подытожил я. – Сдается мне, что мы сможем помочь друг другу, но только если… учти, это большое «если»… ты действительно мне поможешь. В Завти я – человек новый, а ты хорошо знаешь город. А приехал я сюда в поисках гонца. Он недавно приезжал к нам в Сиву. У него были яркие голубые глаза, а на груди висела коричневая кожаная сумка. Пояс у него был вроде моего. – Я коснулся плеч. – А сумка висела в этом месте…
– Под такое описание подпадают многие, – с сомнением сказал Тута.
Я задумался.
– Когда я видел этого гонца в последний раз, он засовывал в сумку мешочек. Очень похоже, что набитый монетами. Вот я и подумал: если ему вздумается потратить заработанные деньги, он почти наверняка привлечет к себе внимание.
– Беру свои слова назад, господин, – сказал Тута. – Вполне может быть, что я сумею тебе помочь. Я знаю, у кого спросить. Есть у меня знакомый торговец. Торгует всем подряд. Если хочешь, я сейчас же пойду к нему и спрошу.
– Ты считаешь, что сможешь разыскать этого гонца?
Тута мне подмигнул. Чувствовалось, съеденная лепешка придала ему сил.
– По правде говоря, в Завти я могу разыскать кого угодно. Ты знал, кого нанимать для такой работы. Жди здесь.
Я остался ждать, пребывая в блаженном неведении об ужасной ошибке, которую только что совершил.
11
Путь до места назначения занял у Сабу более трех недель. Можно было бы добраться и раньше, но он проявлял крайнюю осторожность. Требовалось убедиться, что за ним нет хвоста. В послании прозвучало название безопасного места – Матерь. Это убеждало Сабу в подлинности сообщения. И тем не менее… предосторожность не помешала бы.
Матерью назывался небольшой оазис в Восточной пустыне. Приехав туда, Сабу прождал день, пока вдали не показались знакомые очертания повозки. Она медленно катилась в его сторону. На дощатой скамейке сидел слуга старейшины – парень лет пятнадцати. Сверкающая белизна глаз говорила о слепоте.
Юношу звали Сабестетом. Многие считали, что он наделен сверхъестественными способностями. Однако его тайным оружием был исключительно острый слух. Да и слепота не была для него тяжким бременем, как думалось многим. Сабестет их в этом не разубеждал. Он следовал совету старейшины: «Найди свое преимущество и пользуйся им. Пусть твои друзья строят домыслы наравне с врагами, ибо никогда не знаешь, в какой момент их преданность тебе сменится предательством».