Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни
Шрифт:
Старейшина Хемон обычно сидел рядом с Сабестетом. Но сегодня слуга приехал один.
Они поздоровались. Сабу подошел к повозке, но помогать Сабестету спрыгнуть на землю не стал. Не хотел обижать парня. Вскоре оба уселись под деревом, допивая содержимое кожаной фляжки Сабу.
– Хемон благодарит тебя за столь быстрый ответ на наше послание. Мы были уверены, что ты откликнешься, – сказал Сабестет, смывая пыль с губ.
– Как он? – спросил Сабу, прихлопнув назойливую муху.
– Наш учитель пребывает в добром здравии, и разум его по-прежнему крепок, хотя теперь он передвигается, опираясь на палку. Учитель бы поехал вместе со мной, но в последнее время он много странствовал. Мы сочли, что будет лучше, если на сей раз учитель останется в нашем доме в Джерти. Хемон благодарит тебя за приезд и надеется, что его отсутствие не оскорбит твоих чувств.
– А эти странствия, о которых ты упомянул…
– Да. Эти странствия явились причиной твоего вызова сюда. Учитель благодарит тебя за приезд, – повторил Сабестет.
Сабу вздохнул, подумав об оставшихся в Сиве Ахмоз и Байеке.
– Сабестет, я понимаю, что учитель благодарит меня за приезд. Но почему он меня вызвал? И его странствия? С чем все это связано?
– Наш учитель послал весть Эмсафу. Попросил приехать и обсудить одно серьезное дело. Эмсаф на место встречи не прибыл. Вместо этого он отправил послание из Ипу и попросил, чтобы мы встретились в другом месте. Как по-твоему, почему Эмсаф так поступил?
Сабу встал, заложил руки за спину, расправил плечи и попытался поставить себя на место Эмсафа. Он вспоминал дни и ночи, проведенные в пустыне.
– Получается, Эмсаф достиг Ипу, – сказал Сабу, глядя на сидящего Сабестета. – Он проделал этот отрезок пути, выехав из своего дома в Хебену. А потом… Должно быть, он почувствовал за собой погоню.
Сабестет кивнул. У парня была привычка закрывать глаза, и потому, когда он кивнул, могло показаться, что он над чем-то размышляет.
– Наш учитель пришел к такому же заключению. Он просит тебя расследовать случившееся, чтобы судьба нашего друга и товарища Эмсафа была установлена со всей ясностью. Хемон будет рад принять тебя в Джерти и узнать о результатах твоего расследования.
«Задание не из приятных», – с горечью подумал Сабу.
– Наш учитель считает, что за этим стоят старые враги?
Сабестет снова кивнул:
– Именно так считает наш учитель. И именно этого и боится.
12
Тута вернулся, когда уже смеркалось. Торговцы на площади сворачивали лотки и расходились по домам. Мальчишка вынырнул из какой-то улочки, прошел к столу, сел и посмотрел на меня из-под гривы темных нечесаных волос.
– Господин, кажется, я нашел нужного тебе человека, – сказал он, протягивая мне ладонь.
Я посмотрел на его грязную ладошку, улыбнулся такой наглости и тем не менее почувствовал симпатию к бездомному мальчишке.
– Никаких монет, пока я не буду уверен в исходе нашей сделки. Где мне искать гонца?
– Ты все соки выжмешь за свою монету, – надул губы Тута, но без возражений убрал руку. – Тебе нужно удостовериться, что я нашел твоего гонца. Лучше меня этого не поймет никто. Идем.
Тута повел меня по узким, извилистым улочкам. Я старался отыскивать места, знакомые мне по утренней прогулке, в надежде, что смогу узнать место, где оставил свою лошадь. Но меня ждала встреча с гонцом, и я приказал себе думать о ней. Внутри появилось и стало усиливаться волнение, а с ним возросла и уверенность в себе. «Мне это по силам», – думал я.
Мы дошли почти до конца улочки, когда Тута потянул меня вбок.
– Осторожно, – прошипел он. – Тот, кого ты ищешь, совсем рядом.
В переулке под навесами сидели люди, коротая время за угощением, выпивкой и дружеской беседой. Редкие прохожие не мешали разглядеть человека, на которого указывал Тута. Даже сумерки не могли скрыть голубизну его глаз. Казалось бы, да, это и есть мой гонец, и тем не менее…
– Что-то я не уверен в том, что это тот, кто мне нужен, – сказал я Туте, разглядывая «гонца». – И где же сумка?
– При нем, господин. Можешь не сомневаться, – ответил мальчишка. – Наверное, под столом, возле ног. Потом вот еще что. Мне мой торговец сказывал… а у него знакомства повсюду… этот твой человек, у которого вдруг деньги завелись, в город вернулся совсем недавно. Почти месяц был в отъезде.
Я обдумал слова Туты.
– Скорее всего, ты получишь заработанную монету, но… вначале мне нужно услышать его голос.
– Хочешь, подойдем ближе? Решайся, господин, не то ты вконец перепугаешься, а я потеряю обещанную награду.
Тута шагнул было вперед, но я схватил мальчишку за плечо:
– Он может меня узнать.
Тута придирчиво осмотрел меня с ног до головы:
– Когда он видел тебя в последний раз, ты был одет как сейчас?
– Нет. Возможно, ты прав.
– Тогда идем. Нечего тут стоять. Даже если он тебя и заметит, решит, что ты – мой старший брат. Идем, я не собираюсь всю ночь торчать в этом месте.
Мы крадучись прошли мимо того места, где сидел голубоглазый незнакомец. Мое сердце гулко колотилось. Но мужчина вряд ли заметил мое присутствие. Он внимательно слушал застольную беседу. Теперь я уже не сомневался: это он. И все же хотел удостовериться окончательно, услышав его речь.
Тута и здесь пришел мне на выручку. Не успел я ему подмигнуть, как мальчишка оказался возле взрослых.
– Не найдется ли у тебя драхмы, добрый господин? – заискивающе спросил он у гонца.
– Пошел прочь, уличный крысеныш, – ответил мужчина, и в то же мгновение я понял, что это тот самый гонец, которого я разыскивал.
– Ну что? – спросил Тута, когда мы отошли.
– Это он.
– В таком случае, господин, наши дела окончились? Я возьму монету и отправлюсь своей дорогой, если не возражаешь.
Серебряная монета перекочевала к Туте. Он крепко зажал ее в кулаке.
– И что ты намерен делать теперь? – спросил меня Тута. – Ты уже обдумал?
Своевременный вопрос. И по дороге, и в самом Завти я думал о чем угодно, только не о том, чт'o скажу гонцу, если вдруг снова его увижу.
– Чую, тебе необходим посредник, – заявил Тута, словно прочитав мои мысли. – Я бы мог устроить вам встречу.
Здравое предложение. Если гонец меня узнает и скроется в лабиринте здешних улочек, я могу навсегда потерять его след. А вот такого мальчишку, как Тута, он не испугается и убегать не станет.