Астронавты. Отвергнутые космосом
Шрифт:
Там он сел за столик, сцепил перед собой руки и нахмурился. Ему нужно было многое обдумать.
Судя по подслушанному разговору, его проблемы только начинались.
Глава 6
— Господин капитан! — Бой-Баба вытянулась по стойке «смирно». В присутствии Тео Майера ей всегда хотелось показать тому свое уважение. Мало кто уже помнил легендарного капитана, а ведь она выросла на рассказах о нем.
Капитан повернулся в кресле. Глаза ввалились, на щеках лежали тени. За этот полет он постарел больше, чем за все те годы, что она его
— Что у вас, астронавт?
— Дальний док, — она протянула ему планшетку с планом. — Плановая инспекция оборудования. — И подала ему стилус — подписать.
Капитан вчитался, поднял брови.
— Но это же завтра!
Он бросил планшетку на стол, внимательно посмотрел на нее.
— Вы здоровы, астронавт?
Она ответила откровенно:
— Не знаю, куда себя деть. Нужно чем-то руки занять. И завтра делать не надо будет. Разрешите провести осмотр?
— Ну, проводите… — Майер рассеянно чиркнул стилусом свою подпись по экрану планшетки. — Надеюсь, это вас отвлечет от… недавних событий.
Капитан помедлил, держа стилус на весу. Посмотрел на Бой-Бабу.
— В дальний док?
— Так точно, — хрипло сказала она.
Капитан задумался.
— Раз уж вы туда… будьте любезны захватить с собой кальцитид и потравите этих крыс, черт бы их подрал. Ведь когда-нибудь до кабелей доберутся, — протянул ей стилус. Посмотрел сухо, подождал.
— Есть, господин капитан, — Бой-Баба сунула стилус в нагрудный карман, развернулась и, стуча сапогами, скатилась по трапу.
Чертыхаясь, Бой-Баба перетряхивала полки подсобки в поисках коробки с кальцитидом. Наконец нашла две. Одна новая, не начатая — запечатанная. Бой-Баба сунула ее обратно, подальше на полку. Во второй коробке крысиной отравы оставалось на донышке: несколько прозрачных пакетиков с зелеными гранулами. Бой-Баба сунула пакетики в карман, подцепила клешней с пола рабочий чемоданчик и отправилась в дальний док.
Бой-Баба, поднатужившись, отодвинула задвижку люка. Из-под ног с писком метнулись во тьму корабельные крысы. Астронавтка нашарила на уходящей ввысь переборке выключатель, и в глубине дока тускло проступили очертания зачехленных машин и механизмов.
В руках Бой-Бабы был стальной чемоданчик с инструментом. Она вытянула из кармана список работ и не спеша пошла по полутемному ангару, осматривая оборудование. Щелкала выключателями, дергала за ручки, стирала тряпкой солярку и сажу. Ставила галочки в списке.
Будь у нее свой эметтер, не пришлось бы занимать руки этой планшеткой. Она механически потерла шрам на виске. До сих пор больно. В тюремной больничке удаляли — не церемонились.
Бой-Баба помедлила и села на ступеньку транспортера. Торопиться некуда. Можно посидеть, подумать.
Жалела ли она о приговоре? Об отключении эметтера? Нет, ей было хорошо. Отсутствие Сети давало некую физическую свободу. Хотя иногда хотелось снести себе башку окончательно. Чтобы не вставали в памяти каждую ночь после отбоя недвижные тела в гермокостюмах. Чтобы не вспоминалась тишина в наушниках. Молчание мертвых.
Бой-Баба задумчиво обтирала грязной тряпкой сапог. Первые полгода после аварии она честно пила амнезиол, старалась забыть. Память работала
Именно инспекция по охране здоровья и безопасности тогда настаивала в суде на максимальном наказании, вменяя ей — капитану Троянца — в вину преступную халатность, повлекшую за собой гибель экипажа.
Как она тогда объясняла представителям инспекции, что команда ее Троянца спасала людей! Точно такой же экипаж с горящего аналогового звездолета. Пыталась их убедить, что без ее приказа команда поступила бы так же, но самовольно.
Но эти провонявшие дорогим одеколоном господа объяснили ей, что капитан обязан был запретить своим людям оказывать помощь посторонним с риском для собственной жизни.
Эметтер ей отсоединили уже в больнице, так что она до сих пор не знала, какая реакция на процесс была тогда в социальных сетях. Да и какое ей дело… Первое время была легкость в голове — свобода, ничего, кроме собственных мыслей, ничего, кроме видимого единственным глазом. Но одновременно это было и страшно. Нечем было загородиться от мыслей и от того кошмара всех астронавтов, что вставал перед ней каждую ночь.
Как сказала тогда судья, это послужит ей достаточным наказанием.
Писк и драка за зачехленным транспортером — клочки серой крысиной шерсти пошли летать по закоулочкам дока — отвлекли ее от мыслей. Бой-Баба встряхнулась и встала. Выгребла из кармана пакетики, посмотрела на них. Крысы, а все-таки жалко. Одно утешает: или мы их, или они нас, подумала она. На кораблях ходили слухи о том, как вот такая же команда крыс как-то съела слишком жалостливый экипаж. Когда дрейфующее судно нашли, крысы уже обгрызли его до самого корпуса и все перемерли от жара, холода и радиации.
Бой-Баба разорвала пакетик и пошла вдоль стен и темных углов, вытряхивая зеленые гранулы. На коробке было написано, что зверьки погибают без риска для окружающих, от сердечной недостаточности. Хоть не очень мучаются, подумала Бой-Баба, направляясь с остатками последнего пакетика к зачехленному транспортеру.
Рядом с транспортером уходил ввысь стояк с кабелями. Рядом — распределительный щит. Разноцветные жгуты кабелей тянулись сквозь помещение дока вверх, к генератору гравитации, воздухоснабжению, двигателям. Вся жизнь корабля была в этом стояке.
Мелькнула мысль: одного знающего прикосновения к этим кабелям достаточно, чтобы корабль превратился в безжизненную жестянку. Скрутить этих хлюпиков, спуститься на поверхность планеты в боте, изолировать пораженных, поднять Троянца и на нем вернуться… под трибунал. А хоть и под трибунал!
Ничего, тряхнула она головой. Им с Живых не привыкать; да и дядя Фима этот, видно, мужик непростой, даром что не высовывается…
Бой-Баба замерла у стояка. А что? Сейчас вернуться. Выяснить, как смотрит на это дядя Фима. Майера лучше в это не втягивать, а потом поставить перед фактом. Остальных, если что, так и повязать можно. Хоть на что-то ее железные руки сгодятся.