Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
Вообще в Оренбургской губернии существовали такие отрасли промышленности, как добыча соли, угля, выделка железа, валяной обуви, масла. Все эти отрасли так или иначе пострадали от общегосударственного кризиса и разрухи. При этом население стремилось выходить из положения, в результате чего начался рост кустарной промышленности. К слову сказать, подобные мелкие и средние предприятия в Сибири и на Дальнем Востоке при белых составляли до 80% всего промышленного потенциала [1615] .
1615
Рынков В.М. Кустарная промышленность Сибири в условиях антибольшевистских режимов: государственная политика и стратегия предпринимательского выживания // История белой Сибири: Материалы 6-й международной научной конференции. 7–8 февраля 2005 г. Кемерово, 2005. С. 152.
В 1918–1919 гг. на территории Оренбургского казачьего войска наметились тенденции к огосударствлению существовавшей здесь промышленности и её государственному регулированию. Власть пыталась поставить промышленность под свой контроль, прежде всего, для обеспечения нужд армии. 21 августа 1918 г. Войсковое правительство издало постановление об объявлении собственностью войска илецких месторождений каменной соли [1616] . Это постановление вызвало протест главноуполномоченного Комуча П.В. Богдановича, справедливо считавшего месторождения общегосударственным достоянием, вымежеванным из казачьей территории [1617] . Собственностью войска была объявлена и знаменитая гора Магнитная, а также организованная в Оренбурге большевиками
1616
Протоколы 3-го чрезвычайного Войскового Круга. С. 104.
1617
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 44. 25.08. С. 4.
1618
Приложения к протоколам 3-го чрезвычайного Войскового Круга. Оренбург, 1918. С. 3.
1619
ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 1768. Л. 23об.
1620
ГА РФ. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 12. Л. 4.
1621
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 22. Ч. 2. Л. 790.
1622
РГВА. Ф. 39477. Оп. 1. Д. 1. Л. 572.
1623
ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 253. Л. 15.
Транспорт также находился в неудовлетворительном состоянии. Одной из насущных задач, стоявших перед Дутовым, являлось соединение территории войска и базы Белого движения на востоке России — Сибири — железной дорогой, для чего необходима была достройка рокадной Троицко-Орской железной дороги. Эта задача была стратегически важной для нормального обеспечения всего левого фланга Восточного фронта белых, а также для снабжения населения Южного Урала всем необходимым [1624] . В связи с отсутствием этой дороги, чтобы добраться из Челябинского уезда Оренбургской губернии в Оренбургский, вместо 250–600 вёрст по прямой приходилось делать крюк в 1500–2000 вёрст. С оставлением в октябре 1918 г. белыми узловой станции Кинель (в районе Самары) Оренбург лишился и такого пути.
1624
Наследов Б.[Н.] Троицк-Орская жел[езная] дорога // Оренбургский казачий вестник. 1918. № 56. 09.09. С. 5.
Однако задача постройки новой железной дороги не могла быть решена только на местном уровне, требовалась помощь центра. И Дутов приложил немало усилий, чтобы добиться финансирования этого проекта правительством. Атаман ходатайствовал перед Министерством финансов о выделении на осуществление этого проекта 9 миллионов руб. [1625] В декабре 1918 г. ходатайство было удовлетворено, но реализовать проект так и не удалось. К началу Гражданской войны Троицкая железная дорога, строившаяся с 1914 г. (строительство с 1914 г. по осень 1916 г. было прервано в связи с началом Первой мировой войны), представляла собой лишь небольшую ветку, соединявшую города Троицк и Челябинск (кроме того, через Троицк проходила железная дорога на Кустанай — на восток). Между Троицкой железной дорогой (конечная станция Карталы) и Орском оставался недостроенный участок в 375 вёрст. К весне 1919 г. конечные участки дороги удалось продолжить на сто вёрст, но для того, чтобы сомкнуть обе линии, не хватило рельс [1626] . Небезынтересно, что достройка этой железной дороги была осуществлена лишь в 1930-х гг. Кроме того, в период Гражданской войны, несмотря на наличие железнодорожной магистрали, не было полноценного железнодорожного сообщения между Оренбургом и Орском. Дело в том, что эта железная дорога долгое время оставалась недостроенной и заканчивалась лишь на станции Сара в 71-й версте от Орска (всего от Оренбурга до Орска 306 вёрст). По расчётам укладка рельс занимала всего два месяца [1627] . Однако сложность с достройкой линии была связана с необходимостью строительства железнодорожного моста через Урал возле Орска. К 20 декабря 1918 г. на участке Сара — Орск было уложено 40 вёрст рельс, параллельно велось строительство моста [1628] . Оставление белыми этого района зимой 1919 г. не позволило завершить начатое. Летом — осенью 1918 г. поднимался вопрос о достройке железной дороги Уральск — Илецкая Защита (разобрана в годы Первой мировой войны [1629] ), которая могла бы связать Оренбургское и Уральское войска [1630] . Однако и этот вопрос решён не был. К тому же казаки и киргизы на этой линии постоянно расхищали шпалы и иные железнодорожные материалы [1631] .
1625
Оренбургский край. 1918. № 133. 11.12. С. 2.
1626
Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско. С. 120.
1627
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 90. 25.10. С. 4.
1628
ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 657. Л. 2.
1629
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 59. 15.09. С. 4.
1630
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 22. Ч. 3. Л. 1192об.; Д. 23. Л. 11.
1631
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 43. 24.08. С. 6.
Добавлю, что единственная транспортная артерия Сибири — Транссибирская магистраль — в 1918–1919 гг. работала крайне плохо, и даже при наличии железнодорожного сообщения Оренбурга с Сибирью перебои с поставками всё равно имели бы место. Тем более что существовал острейший топливный кризис (для его преодоления на Ташкентской железной дороге в качестве топлива использовали даже кизяк и сушёную рыбу), усугубившийся с переходом в руки большевиков Колтубанского бора. То, насколько сложно было организовать поставки по Транссибу, продемонстрировала командировка полковника В.Г. Рудакова на Дальний Восток в конце 1918 — начале 1919 г.
К 1917 г. Южный Урал являлся одним из ведущих аграрных районов России. Однако в условиях Гражданской войны сельское хозяйство также находилось в кризисном состоянии. В сельской местности в связи с мобилизацией и разрухой остро не хватало рабочих рук, инвентаря, транспортных средств. 1918 г. во 2-м и 3-м округах войска выдался неурожайным. Поголовье лошадей в Оренбургской губернии к 1920 г. сократилось на 16% от уровня 1917 г., правда, худшее было впереди — к 1922 г., в основном из-за голода 1921–1922 гг., сокращение составило 61,3% [1632] . Большинство помещичьих усадеб
1632
Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. С. 95.
В обязательном постановлении Войскового правительства по земельному вопросу от 9 августа 1918 г. говорилось, что землевладелец, произведший посев и запашку, является владельцем урожая. Если посев был осуществлён другим лицом, землевладельцу полагалось выплатить арендную плату и стоимость обработки земли [1633] . Ещё на 1-м Войсковом Круге 26 апреля 1917 г. было принято постановление о том, что все частновладельческие земли (в том числе офицерские и монастырские) переходят в собственность войска (в основном эти земли сдавались их собственниками в аренду), а их владельцам полагался лишь надел в размере общевойсковой душевой нормы [1634] . Это положение было подтверждено постановлениями от 22 августа 1918 г. и от 23 апреля 1919 г. [1635] Излишки земли поступали в войсковой земельный фонд. Дополнительные наделы выделялись за арендную плату. Распределением земли ведали станичные правления, но окончательное решение этого вопроса оставлялось за Учредительным собранием. Целью аграрной реформы было увеличение землепользования земледельческого населения и создание крепких хозяйств [1636] . Всеми вопросами, связанными с земельной реформой, занимались войсковая и окружные земельные комиссии. К сожалению, в историографии встречаются не вполне обоснованные оценки этой реформы. Нельзя согласиться с утверждением о том, что политика в отношении землепользования неказачьего населения была якобы «подчёркнуто благожелательной» [1637] . Наоборот, для наделения землёй неказаков, проживавших в войске, одним из необходимых условий был их переход в казачье сословие [1638] . Нет данных и о том, что предполагалось введение в войске наследственного землепользования [1639] . Такая мера подорвала бы один из важнейших устоев казачества — службу за право пользования земельным наделом. Несмотря на тяжёлую обстановку Гражданской войны, в войске функционировала почвенная экспедиция профессора С.С. Неуструева, обследовавшая к осени 1918 г. половину территории войска. Тем не менее в результате Гражданской войны на территории Оренбургской губернии в постоянной эксплуатации на 1920 г. находилось лишь 23% площади высева 1917 г., а крестьянское хозяйство практически свелось к натуральному [1640] .
1633
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 19. Л. 30.
1634
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 59. 15.09. С. 4.
1635
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 87. Л. 92, 139; Протоколы 3-го чрезвычайного Войскового Круга. С. 86.
1636
Приложения к протоколам 3-го чрезвычайного Войскового Круга. Оренбург, 1918. С. 13.
1637
Назыров П.Ф. Аграрная политика антибольшевистских правительств на Южном Урале (1918–1919 гг.): Автореф. на соискание учёной степени к. и. н. Челябинск, 2005. С. 21.
1638
Протоколы 3-го чрезвычайного Войскового Круга. С. 87.
1639
Назыров П.Ф. Указ. соч. С. 20.
1640
Лабузов В.А., Сафонов Д.А. Оренбургская деревня на завершающем этапе Гражданской войны (1920–1921 гг.). Оренбург, 2002. С. 7, 10.
Законодательство и реальная практика в обстановке братоубийственной войны значительно отличались друг от друга. В станицах широко распространилось незаконное лишение земельных наделов тех казаков, которые жили вне своих станиц [1641] . Колоссальные масштабы в деревне приобрело пьянство, сопровождавшееся ростом преступности. Пьянство широко распространилось и в войсках, в том числе среди офицерского состава. Впрочем, все эти явления были ещё не так трагичны по сравнению с более поздним периодом 1921–1922 гг., когда в доведённом до отчаяния голодом населении Южного Урала, в том числе и казачьем, получило распространение людоедство и трупоедство [1642] .
1641
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 85. 19.10. С. 3.
1642
Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. С. 165–166; Лабузов В.А., Сафонов Д.А. Указ. соч. С. 79, 96–97.
«Главная точка опоры России, — заявлял Дутов в 1919 г., — земельный вопрос. Последнее время под земельным вопросом стали понимать только вопрос о разделе земли, забывая, что, кроме владения землей, нужны средства для её обработки и умение извлекать из земли наибольшую для себя и государства пользу. Взаимоотношения захватчиков земли и её прежних владельцев должны быть, разумеется, урегулированы специальными законами, которые будут и могут быть изданы только Всероссийским национальным собранием. Право на землю для желающего трудиться и работать на земле должно быть священно. Но захват земли в излишке, как это имело место в эти годы, без возможности обработки её собственным трудом, должен быть строго преследуем законом. Потому что это значило бы отнять землю у одних — помещиков, чтобы дать возможность другим счастливым новым владельцам — крестьянам — опять угнетать тех крестьян и батраков, которые оказались обделёнными землёй. Дав народу землю, надо ему дать и возможность ею разумно пользоваться. Нужны земледельческие машины, нужны сельскохозяйственные школы, нужна помощь по сбыту хлеба и регулировки цен на хлеб, нужны правительственные ссыпные пункты и т.д.» [1643] .
1643
Цит. по: Марковчин В.В. Указ. соч. С. 61.
Для снабжения войск по согласованию с казачьими представительными органами Дутов осуществлял платные реквизиции продовольствия [1644] . Непосредственно реквизиции проводились станичной администрацией. Ещё 25 марта 1917 г. была упразднена свободная хлебная торговля, что повлекло за собой крупномасштабную скупку хлеба и нелегальную спекуляцию. Много хлеба уходило и на подпольное винокурение, причём сами казаки в этой связи неоднократно просили восстановить казённую винную монополию [1645] . Уже осенью 1917 г. Дутов поставил под свой контроль губернские продовольственные органы. 14 ноября 1917 г. Войсковым правительством было объявлено о сдаче на ссыпные пункты хлеба, причём не сданный к 1 января 1918 г. хлеб реквизировался по твёрдым ценам и вывозился за счёт владельцев [1646] . Дутов выступал как сторонник твёрдых цен на хлеб при сохранении свободы торговли. В такой позиции было некоторое противоречие, подрывавшее политику хлебной монополии. Кроме того, противоречие было и в том, что он одновременно являлся атаманом и главноуполномоченным Министерства продовольствия, т.е. служил и государству, и войску. На практике это приводило к поощрению реквизиций излишков у крестьян и защите казаков.
1644
РГВА. Ф. 40327. Оп. 1. Д. 10. Л. 34.
1645
ГА РФ. Ф. Р-1561. Оп. 1. Д. 174. Л. 9об., 11об., 13об., 15, 19, 23, 25, 27, 34.
1646
Оренбургский казачий вестник. 1917. № 78. 14.11. С. 1.