Атаман
Шрифт:
— Держи, а то замерзнем и простынем. А нам сейчас, похоже, не до болезней.
— Спасибо. — Смагин накинул куртку и только в этот момент заметил, что весь мелко дрожит. И даже зубы выбивают марш, но отнюдь не победы.
Они рысью проскочили вдоль ряда палаток и загнали все любопытные головы внутрь.
«Сидите на месте, узнаем, что происходит, расскажем».
Вдвоем подбежали к кострищу. Около него никого не было. Судя по тлеющим уголькам, охранник ушел отсюда как минимум полчаса назад. Но куда? Еще одна очередь разукрасила мутное небо над деревьями. Казаки задрали
— Ты смотри, что делается? Учения что ли какие-то? — Василий оглянулся и погрозил кулаком очередной выглянувшей голове. Неизвестно, увидела неизвестная голова кулак тренера или нет, но результат оказался положительным — она исчезла. Еще громыхнула очередь. А когда смолкла, в тишину словно начали забивать разрывные гвозди гигантским молотком — застучали одиночными.
— Нет. Не может тут никаких учений быть. Это что-то из другой оперы. Но меня сейчас больше волнует другое.
— Что?
— Куда делся дежурный.
— Давай вспоминать, чья сейчас очередь дежурить. Время — полпятого утра, — Смагин наклонился, поднял полусгоревшее полено и хотел подбросить в костер.
— Стой. Куда? — Линейный поймал его за руку.
— А чего? Пока огонь не потух…
— Какой огонь? — Неожиданно Трофим Семенович перешел на шепот, — пока не узнаем, кто там стреляет, нельзя себя выдавать. Как они нас вообще не почуяли раньше?
— Да кто они-то?
— Если б я знал.
Василий Никитич облизал палец и поднял перед собой.
— А потому и не почуяли, что ветер от них тянет.
— Ладно. Будем считать, что пока повезло, но я бы сильно на это не рассчитывал. Твоя вахта с пяти утра, так?
— Так.
— А перед тобой кто?
— Осанов. Блин! — Смагин о чем-то догадался, — неужели туда побежал?
Линейный наклонился и выбрал в груде собранных с вечера дров дубинку побольше.
— Жди здесь. Смотри, чтобы никто по дури за мной не ломанулся. Если вдруг что — уводи детей. По зарубкам иди, не заблудишься.
Всю дорогу сюда Линейный делал на стволах продолговатые зарубки. Василий несколько раз посмеивался над товарищем: «Тут и заблудиться-то негде». Но тот упорно, не замечая смешков Смагина, работал топором, примерно через каждые двадцать метров. Оказалось, не зря работал. Ночью заблудиться даже в знакомом перелеске нетрудно, а тут — лес. Не тайга, конечно, но и далеко не городской парк.
— Смотри, осторожней.
Линейный молча растворился в темноте. Василий Смагин несколько секунд размышлял. Потом решился и направился к ближайшей палатке. Там услышали шаги и кто-то выглянул. Василий наклонился и прошептал:
— Тихо собирайтесь и сидите на месте. Чтобы в случае чего быстро снять палатки и свалить.
— А кто это стреляет, Василий Никитич?
— Пока не знаю. Трофим Семенович пошел проверить. А вы собирайтесь-собирайтесь.
Смагин обошел все палатки и в них сразу зашевелились, закачали бортами. В одной из палаток он узнал Гришу Журавлева и отправил его на окраину леса — на пост. Тот без возражений умчался. Сам отправился к своей палатке, нырнул внутрь и, включив фонарик, тоже начал спешно собирать вещи в два рюкзака — в свой и Линейного.
Постепенно выстрелы раздавались все реже и реже, пока совсем не затихли. Василий набил рюкзаки, выключил фонарик и отправился к потухшему костру. Ветер по-прежнему сыпал в лицо сырость, вместе с ним до слуха Василия Никитича изредка долетали смутные обрывки фраз. Где-то несомненно говорили мужики и делали это громко, никого не стесняясь и не опасаясь. Это тревожило и заставляло внимательно следить за собой и другими, чтобы никто даже не подумал зашуметь.
У палаток толпились дети, шепотом обсуждали стрельбу. Увидев Василия Никитича, они закидали его тревожными вопросами. Он, как мог, постарался успокоить ребят. Хотя беспокойство в душе нарастало. Поразмышляв, Смагин решил, что будет не лишним полностью подготовиться к возможному отступлению. «В данном случае, лучше «перебдеть». Если страхи окажутся ложными, не трудно будет снова поставить палатки на место». Он помахал рукой, привлекая внимание школьников:
— Казаки, девчата. Давайте-ка и палатки тоже свернем. Может так случиться, что эти минуты спасут кому-нибудь жизнь. Вдруг там бандиты. Добро?
Дети молча и дружно рассредоточились. Не прошло и пяти минут, как все палатки были свернуты и уложены в рюкзаки. Когда школьники снова окружили Смагина, в его голову неожиданно пришла следующая трезвая мысль. «Надо их пересчитать, может, еще кого-то нет». Он вновь собрал ребят вокруг себя и в полголоса распорядился построиться по отрядам, как стояли в станице.
— Посчитаю вас, — коротко прокомментировал он невысказанный вопрос.
Школьники торопливо, но молча построились. Смагин поймал себя на мысли, что он первый раз видит, как тихо и в то же время быстро занимают места в строю ученики 9-го класса.
— Оглянулись вокруг, посмотрели друг на друга. Кого нет?
— Осанова нет, — раздался девичий голос. Это Нина увидела, что отсутствует сосед.
— Петьки тоже нет, Ботвиньева.
— Так, — протянул Смагин и мысленно выругался, — вдвоем убёгли.
Трофим Линейный испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, его не могли не тревожить загадочные выстрелы полпятого утра в центре Черного леса. А особенно то обстоятельство, что позади него в палаточном городке в эти минуты переживали и волновались, не ведая, что происходит, без малого три десятка подростков, за которых он, Трофим, в ответе. С другой стороны, пробираясь сейчас через ночной лес и держа курс на овраг, он будто вернулся лет на десять назад в свои лейтенантские пограничные годы, что провел в горах Таджикистана. Насыщенность чувств бодрила и навевала ностальгические воспоминания. Увлекшись ими, он чуть не пропустил острый сук, направленный прямиком в живот. Только в последний момент, когда он уже коснулся обломанным концом одежды Трофима, тот резко затормозил, краем глаза заметив серый вытянутый сгусток тени внизу. Остановившись, он вытер внезапно выступивший пот на лбу, и тихо проговорил: «Так, с ностальгией надо заканчивать».