Атилла
Шрифт:
– Ты говорил так уверенно, не случилось ли чего с моим отцом?
– Отец твой сошёл с верного пути, шахзада, на троне ему больше не бывать. Жрецы полагаются на тебя, а не на брата твоего, который взлелеян во дворце. Я должен живым и невредимым доставить тебя на родину, шахзада. Для этого меня и послали к тебе.
– Можно ли верить тебе, атакай?
– Жрецы душой болеют за страну, за империю. Зря не станут болтать и за безбожное дело не возьмутся. Я поеду вперёд и подготовлю их к твоему приезду. Трон Ирана ждёт тебя, шахзада Бахрам.
– Брат тоже мог бы сесть на трон.
– Сход жрецов выбрал тебя, шахзада. Может, кто-то и предпочитает брата твоего, мне это не известно. Жрецы же на твоей стороне, шахзада. Один из них здесь, перед тобой. И зовут его Шахрай.
Бахрам-бек был в замешательстве. В душе он всегда верил, что со временем станет шахиншахом Ирана. Шахрай укрепил в нём эту веру. Бахрам-бек впервые посмотрел на старика с благодарностью. То ли с двух чаш кумыса, то ли от взгляда бека лицо старика вдруг расплылось в улыбке. Он снова протянул кумыснику свою чашу.
XI
Из истории: «В 371 году между Римом и Ираном вспыхнула новая война. Она длилась пять лет». «В иранской империи в IV веке начались резкие перемены. Наиболее значимые перемены совпали со временем правления династии Сасанидов. Известно, что с 399 года по 420 год на троне Иранской империи сидел шахиншах Едигер. Делая ставку на сына его, Бахрама-шахзаду, который был отправлен отцом к сарматам, жрецы убили шахиншаха в городе Фаруз. После смерти Едигера I среди жрецов возникло разногласие в вопросе, кого из сыновей убитого посадить на его место – шахзаду Бахрама, или брата его, выросшего при дворе. Привезти Бахрама в Иран было поручено надёжнейшему жрецу Шахраю. В конце концов решение судьбы иранского трона жрецы договорились предоставить… львам».
В 421 году шахзада Бахрам отправился к себе на родину. А в начале V века племя унуков перебралось за реку Итиль и, слившись с племенем сарматов, образовало государство гуннов. Оно вовсе не состояло из одних только кочевников, как пишут многие историки Европы и России. Многие из этих народов, особенно Волжские булгары, вели оседлую жизнь – то есть летом они пасли в степи скот, а зимой возвращались на постоянное место обитания. Поселения некоторых родственных оседлых народов, входивших в состав гуннского государства, историки называют Биармией. Именно этот народ – гунны, основную часть которого составляли тюрки с угрофиннами, под предводительством тюрков, прежних унуков, проникли в Европу и угрожали Риму. Если в областях, где жили иранцы с аланами, угрофинны научили людей строить бревенчатые дома и крыть их древесной корой, то кочевые тюрки, то есть гунны-унуки, учили воевать верхом, пользоваться лошадьми при земледелии, а самое главное – делать из дерева колёса. До прихода гуннов угры вынуждены были летом и зимой таскать тяжести, впрягшись в сани. Гунны-тюрки научили их использовать лошадей как тягловую силу. Искусные в обработке древесины угры, слившись с тюрками, большими умельцами по части кузнечного дела, в течение полувека создали сильное государство, получившее название Гуннстан (Хуннстан). Позже объединённый угро-тюркский народ европейские историки стали называть «болгарами».
XII
Ближе к границе Ирана, отряд шахзады догнал караван, который вёз от сарматов в Иран муку. Вот уже три года персы страдали от засухи, за которой следовал голод. Езбаш Артак, зорко следивший за своими воинами, стал приглядывать и за караваном. Люди шахзады Бахрама в пище не нуждались, были у них и казылык, и творог, и армянские орехи, и сухофрукты. Во время стоянок, приводя в порядок оружие, брали в рот солёный творог, что помогало спасаться от жажды. Беречь свою невесту шахзада Бахрам поручил телохранителям. Путники вышли на дорогу, которая тянулась вдоль отрогов гор. Знакомые места. Бахрам помнил их с тех самых пор, как проезжал здесь, держа путь к сарматам. Отсюда начинается его родная земля. Он ехал к сарматам без всякого желания, понимая, что ехать надо. Послы отца заранее договорились обо всём с ханом. Слышал он и о прекрасной дочери хана Сафуре. Поехал, увидел и неожиданно влюбился. Сафура стала его женой. Он отправил тогда отцу радостную весть: «Сарматы – наши!» Но он поторопился. Жена, воспитанная отцом-ханом, привыкшая повелевать, оказалась строптивой и непослушной. Она пренебрегала мужем, всё время будто ждала кого-то, всё ей чего-то не хватало. Теперь понятно, кого она ждала – хана унуков Мангука. А ведь Бахрам-шахзада искренне любил её и успел привязаться…
В караване на двух верблюдах ехали девушки, человек десять. От сарматов персы никогда не возвращались с пустыми руками – всегда везли светловолосых сарматок, угорок и даже готок. Торговцы собирались продать их на Туранском базаре иранской столицы. Прекрасных зеленоглазых и голубоглазых девушек персы покупали с великим удовольствием. Бахрам с нежностью поглядывал на свою юную красавицу, которая ехала с девушками на верблюде. Скоро она станет его женой и будет жить во дворце.
Пройдя узкую тропу вдоль гор, снова вышли на большую дорогу. Караванный путь то прижимался к горе, то тянулся вдоль горного потока, то опускался в ложбину, то снова поднимался ввысь, то резко сворачивал, пересекая звенящий ручей, и неожиданно приводил в какое-нибудь селение.
Если верны сообщения гонцов, в одном из городов, лежащих на этой дороге, их должны встретить. В родной стране Бахрам не чувствовал себя в безопасности. Прежде чем войти в показавшийся вдали город, он посылал туда на разведку езбаша Артака. Лишь после того, как выяснялось, что впереди всё спокойно, шли дальше. Езбашу и самому важно было убедиться, что им ничего не угрожает, потому что перед Шахраем он головой отвечал за шахзаду, а перед шахзадой – за дочку Германариха. Вот почему езбаш был очень осторожен и на разведку ходил сам, никому не доверяя это дело.
После разведки в очередной город стало известно, что там ждёт их Шахрай-атакай. У шахзады Бахрама отлегло наконец от сердца.
– Значит, мы пришли, езбаш! – сказал он, с трудом сдерживая радость.
Но до столицы было ещё далеко.
В маленьком городке Шахрай радушно встретил шахзаду. Он подробно описал обстановку в стране, не упустил ничего. Стало известно, что сторонники шахиншаха до сих пор сражаются в Фарузе. Они опираются на дехкан, тогда как большинство народа на стороне мятежных жрецов.
Шахзада Бахрам не представлял себе, что ждёт его впереди. Доверять людям, которые не едят мяса и избегают женщин, он не мог. Он боялся их, понимая, что если откажется быть с ними, не будет выполнять их приказов, они церемониться с ним не станут. Родной брат Хосров, возможно, тоже мечтает о власти, и во дворце есть люди, которые хотят видеть его на троне. Если враждебные силы схлестнутся в борьбе за власть, тут уж и езбаш со своими храбрецами не спасёт его.
На другой день двинулись в столицу, путь до которой был неблизок. Через несколько дней шахзада подозвал к себе езбаша Артака.
– Слушаю вас, шахзада, – сказал тот, придерживая коня.
– Вон, видишь, езбаш, впереди столицу Ирана? Видишь, как раскинулась она перед нами, словно изнеженная ханбике на диване?
– Да, большой город, – согласился езбаш.
– Так вот, скачи туда, езбаш Артак, доставь главному жрецу радостную весть: Бахрам-шахзада, мол, скоро будет.
– Слушаюсь, шахзада!
Издали Бахрам заметил, что из ворот города выехал отряд всадников и направился к ним. Кто такие? Неизвестность пугала шахзаду. Кто знает, что у этих людей на уме – то ли встречают его, то ли задумали что-то плохое…