Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)
Шрифт:
Глаза Таггерта быстро стрельнули в его сторону: дело шло все хуже.
— Но никто не может сказать, что Уэсли стал бы колебаться перед необходимостью принести в жертву собственные чувства и дружеские связи, когда речь идет о благосостоянии общества.
Таггерт по-прежнему казался безмятежным, он никогда не позволял страху отражаться на выражении своего лица. Джим в панике боролся с мыслью, не дающей ему покоя: он слишком долго сам был тем самым «обществом» и понимал, что означает, когда этот магический, святой титул, которому никто не отваживался противостоять, произнесенный заодно
Он поспешно спросил о другом:
— Вы же не полагаете, что я ставлю свои личные интересы выше общественных, не так ли?
— Конечно, нет, — мистер Уизерби почти улыбнулся. — Определенно нет. Не вы, Джим. Ваши понимание ситуации и честное отношение к общественному благу слишком хорошо известны. Вот почему Уэсли ожидает, что вы всесторонне рассмотрите сложившееся положение.
— Да, конечно. — Джим оказался в ловушке.
— Итак, рассмотрим дело с позиций профсоюзов. Допускаю, вы не можете позволить себе поднять заработную плату, но как тогда им существовать, если стоимость жизни подскочила до небес? Им же нужно есть, не так ли? Это касается всех — и железнодорожников, и… других. — Мистер Уизерби говорил тоном спокойной рассудительности, старательно обходя иные аргументы, скрывая истинный смысл своих слов, и без того понятный всем окружающим. Он глядел на Таггерта, словно подчеркивая важность не произнесенных им слов. — В профсоюзах железнодорожников почти миллион членов. С семьями, иждивенцами и бедными родственниками — а у кого нынче нет бедных родственников? — их число возрастает до пяти миллионов голосов… э-э… я хотел сказать, человек. Уэсли приходится помнить об этом. Он должен учитывать их психологию. И затем, не забывайте о людях. Ваши тарифы были установлены в те годы, когда все делали деньги. Но при теперешнем положении дел стоимость транспортировки стала непосильным бременем для всех. Люди кричат об этом по всей стране, — он взглянул на Таггерта в упор. Он даже не смотрел, а почти подмигивал.
— Их ужасно много, Джим. По многим причинам они сейчас не слишком счастливы. Правительство, сумевшее понизить тарифы, получит благодарность многих людей.
Молчание, послужившее ему ответом, походило на столь глубокую яму, что, упади в нее что угодно, никто не услышал бы звука удара о дно. Таггерт, как и все остальные, понимал, по какому бескорыстному мотиву мистер Моуч принесет в жертву свои личные дружеские связи.
Хоть Дагни и пришла сюда, решив не выступать, она не смогла удержаться; затянувшееся молчание заставило ее голос звучать с надрывной резкостью:
— Вы получили то, о чем просили все эти годы, господа?
Быстрота, с которой все посмотрели на нее, была рефлекторной реакцией на неожиданный звук, но скорость, с которой все тут же отвели глаза — на стол, на стены, куда угодно, только бы не смотреть на нее — явилась знаком того, что ее слова поняты верно.
В последовавшие мгновения она почти физически ощутила, как от негодования воздух в комнате сгущается словно перед грозой, и поняла, что их возмущение направлено не против мистера Уизерби, а против нее. Она могла бы еще вытерпеть, что ее вопрос остался без ответа, но от двойного обмана попросту тошнило: сначала они притворились, что игнорируют ее, а затем ответили в присущей им манере.
Не глядя
— Все будет в порядке и отлично сработает, если не попадет в руки… случайных людей, облеченных властью, таких как Баззи Уоттс и Чик Моррисон.
— О, я не стал бы волноваться о Чике Моррисоне, — сказал мертвенно-бледный мужчина в зеленом шарфе. — Джо Данфи и Бад Хэйзлтон очень близки к Уэсли. Если их влияние одержит верх, у нас все будет хорошо. Однако Кип Чалмерс и Тинки Холлоуэй опасны.
— Я могу позаботиться о Кипе Чалмерсе, — предложил Таггерт.
Мистер Уизерби, единственный в комнате, не смотрел на Дагни.
Даже тогда, когда его взгляд останавливался на ней, он не отражал ничего; Дагни была единственной в комнате, кого он не замечал.
— Я думаю, — произнес Уизерби, глядя на Таггерта, — что вы должны оказать Уэсли услугу.
— Уэсли знает, что всегда может рассчитывать на меня.
— Что ж, полагаю, что если вы согласитесь поднять заработную плату членам профсоюза, мы сможем закрыть на время вопрос о снижении тарифов.
— Я не могу! — Джим почти кричал. — Национальный альянс железных дорог занял непоколебимую позицию против поднятия заработной платы и исключит каждого, кто откажется подчиниться.
— Именно это я и имел в виду, — мягко проговорил мистер Уизерби. — Уэсли хочет вогнать клин в этот альянс. Если такие дороги, как «Таггерт Трансконтинентал», выйдут из него, остальным будет проще. Вы очень поможете Уэсли. Он это оценит.
— Но, Господи, Клем! По правилам альянса меня же могут отдать под суд!
Мистер Уизерби улыбнулся:
— Какой еще суд? Предоставьте Уэсли позаботиться об этом.
— Но, послушайте, Клем, вы же не хуже меня знаете, что мы не можем поднять заработную плату!
Мистер Уизерби пожал плечами:
— Эту проблему решайте сами.
— Ради Бога, как?
— Не знаю. Это ваша работа, а не наша. Вы же не хотите, чтобы правительство стало объяснять вам, как управлять вашей железной дорогой, не так ли?
— Нет, конечно, нет! Но…
— Наша работа — следить за тем, чтобы люди получали справедливую зарплату и достойный уровень транспортировки. А обеспечить это должны вы. Но, разумеется, если вы скажете, что не можете соответствовать… что ж, тогда…
— Я этого не говорил! — поспешно воскликнул Таггерт. — Я ничего подобного не говорил!
— Хорошо, — любезно ответил мистер Уизерби. — Мы знаем, что вы располагаете возможностями найти выход.
Он смотрел на Таггерта. Таггерт смотрел на Дагни.
— Я всего лишь думал вслух, — произнес мистер Уизерби, со скромным видом откинувшись на спинку стула. — Просто высказал соображения, которые вы должны обдумать. Я только гость. И не хочу вмешиваться. Цель нашей встречи — обсудить ситуацию с… местными ветками, кажется?
— Да, — председательствующий вздохнул. — Да. Теперь, если у кого-то имеются конструктивные предложения… — Он подождал, но никто не ответил. — Полагаю, картина ясна всем. — Он еще подождал. — Полагаю, что, если мы не можем продолжать эксплуатацию некоторых местных линий… в частности, линии Рио-Норте… следовательно, должны быть обозначены некоторые меры.