Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
Время перевалило за полдень, люди с нетерпением поглядывали на море, ища черные лодки, плывущие со стороны Остова. Но никого не было.
Во время обеда меня вызвали в шатер совета.
Велев Яшме отправляться в мой дом и ждать, я пошел к предводителям.
Сесть мне не предложили.
– Расскажи, что вчера произошло, - велел мне Солнце, сжимая свои черные руки в кулаки. Его круглые ноздри раздувались при каждом вдохе и едва ли не выпускали дым при выдохе.
Если бы он мог испепелять взглядом, я моментально превратился бы в уголь.
Если бы я мог убивать силой мысли, он бы задохнулся во сне еще вчера ночью.
Я пересказал совету все, начиная с того, как ко мне прибежал запыхавшийся вор.
– Где находились бойцы?
– спросил я, закончив свой рассказ.
– Почему их не было на территории голубых, когда Гора решил нарушить договоренность?
– Никто из них не хотел защищать убийцу! Когда солнце коснулось горизонта, она ушли, позволив Горе и его людям самостоятельно покинуть остров.
– Ушли без чьего-либо разрешения!?
– воскликнул я, чувствуя, что готов наброситься на него.
– Или ты сам их отозвал, подсказав Горе пройти через землю зеленых!?
– Да, они ушли с моего разрешения!
– ответил Солнце.
– И Яшму Гора нашел не случайно. Ее присутствие среди нас оскорбляет память погибших: с этим могут быть не согласны некоторые предводители, но мнение людей едино! Убийцам и предателям среди нас не место!
– Мы уже обсуждали ее место среди нас! Ты решил, что можешь идти против слова совета!? Что можешь подкупить стражников одним из нас, и тебе это сойдет с рук!? Пользуясь своей властью, ты отдал черным жителя Огузка из одной только личной неприязни! Это не поступок предводителя, заботящегося о своих людях, это поступок предателя!
– Ты забываешься!
– рявкнул Солнце.
Его грудь тяжело поднималась, глаза с налившимися красными белками выпучились от гнева.
В шатре стало тихо.
Мы с Солнцем стояли друг напротив друга, и только стол разделял нас. Остальные предводители старались слиться со стенами, не желая встревать в нашу ссору. Все понимали, что на этот раз наши противоречия зашли слишком далеко, и принимать чью-либо сторону опасно.
Кровь пульсировала в ушах, чаще и чаще, пока ее шум не заглушил страх. Тугая судорога сковывала мне челюсть, но все же я выдавил:
– Ты должен оставить свое место!
Ни единый мускул на лице Солнца не дрогнул: он весь остался, как был.
Прошло какое-то время, прежде чем жрец понял, что я сказал.
За эти секунды Василий закашлялся, Карпуша закрыл лицо руками, Луна прикрыл ладонью рот, кусая губу. Погодник закрыл все три глаза, и только Буревестник остался неподвижным.
Тут глаза Солнце затлели от пробудившейся ярости, напряглись мышцы на его груди, широкие ноздри раздулись при выдохе, словно у разъяренного моржа...
– Ты, белокожий выродок!
– произнес он, удерживаясь на грани шепота и рева.
– Покровитель убийц! Убийца! Ты смеешь говорить мне о моем месте!?
– Я, действующий судья, независимый от стай, признаю твои поступки не достойными предводителя!
– выпалил я. Замогильный холод уже пробирался мне под кожу, я едва ли чувствовал свои ноги на земле, однако продолжал говорить, словно движимый каким-то распаленным духом.
– Твои решения губят людей, твое упрямство мешает нашему развитию и выживанию! Я созываю народный суд для решения этого вопроса!
Снова молчание.
В моих глазах уже начало темнеть, но эта тишина по неизвестной причине вдруг подбодрила меня. Я набрал в грудь побольше воздуха и внимательно посмотрел на Солнце, ожидая его ответа.
– Народный суд?
– проговорил он, закрывая глаза.
– Моих людей большинство на острове, если ты не забыл.
– И на этот раз у них будет свое мнение!
– Все! Ты зашел слишком далеко!
– вдруг рявкнул Солнце.
– Созывай свой суд, если не боишься того, чем он может закончиться, а закончится он справедливостью, это я тебе обещаю!
– Справедливость - то, за чем ты сам назначил меня следить! Объявите своим стаям, что собрание состоится завтра в полдень на главной площади.
Обведя взглядом предводителей, я вышел из шатра, чувствуя в себе холодную решимость.
Однако, чем дальше я уходил от совета, тем быстрее эта решимость таяла.
Когда я дошел до своего дома, последствия моих слов, словно акулы, окружили меня, внушая страх. Я ясно понимал, что не мог иначе, и так же я понимал, что обрек себя и Яшму на смерть или изгнание: не было на этом свете той силы, которая помогла бы нам сейчас встать против Солнца и всех оранжевых и жить после этого дальше на Огузке.
Я остановился в раздумьях, мысли стихийно носились в голове, выуживая из подсознания самые невероятные идеи и бредовые планы спасения. Ничто из этого не подходило: или было невыполнимо, или кончалось полным провалом.
Неопределенное время я стоял посреди улицы, обхватив голову руками и не замечая ничего вокруг.
Впервые я действительно не знал, что делать. Не знал даже, как рассказать все Яшме.
Мне стало ясно, что сейчас я просто не способен решить что-либо, потому я развернулся и направился к Гротам. Тишина, вода и залежи мариния должны были привести меня в чувства.
8. Месть оранжевых
*Яшма*
Спину жгло палящее солнце, пот струями стекал по коже, лишь немного охлаждая тело. Миналия зеленой слизью облепляла руки и ноги, иногда попадала в рот или глаза, тогда их начинало сильно щипать, но ничем плохим это не заканчивалось. Волосы становились мягче и послушнее после этой приставучей водоросли.
Работа у зеленых мне нравилась: под конец дня я всегда чувствовала, как мышцы дубеют, а тело окутывает усталость. К тому же, здесь есть Карпуша: работа всегда идет веселее, если есть кто-то, кого не так просто уделать.