Атолл
Шрифт:
Потом у него сердце захолонуло. Подумал, а что если это лишь вежливый отказ? И тогда он загадал: если отказ - пошлет писанину к чертовой матери и займется деланием денег, способом нормальных людей.
Он безобразно раскурочил конверт, вынимая послание. И вот плотная гладкая бумага дрожит под пальцами, с хрустом её разворачивает, выпрямляет острые складки, читает.
Да! Они принимают его рассказ! И даже высылают чек!
И какое-то незнакомое ранее чувство посетило Джона. Чувство собственного достоинства - вот что это за чувство. И он уже спокойно подумал: "Пятьсот баксов. Ну что ж, за такой короткий рассказ - это неплохо".
Это дело нужно непременно отметить. Иначе госпожа Удача опять уйдет к другому. Он зашел в квартиру - принять душ и переодеться. Джулии дома не было. Он заглянул в их общую спальню. Шкаф Джулии был раскрыт, на кровати раскинулись, как гигантские яркие бабочки два её платья вместе с "плечиками". Очевидно, Джулия их забраковала, отыскала нужное и уехала. Ясное дело, куда - на очередной "сэй-хеллоу"*.
[* От англ. Say hello - Скажи привет! (простенькая вечеринка)]
Ну что ж, дорогая, подумал Джон, очень даже хорошо. Это так хорошо, как ты даже себе не представляешь. Имею полное право на кутеж и измену. Сегодня я это заслужил.
Он шел по Бродвею, в неутихающей до позднего часа сутолоке людей, машин, движущихся картинок. Фейерверки и каскады огней рекламы на фоне еще светлого неба придавали этому коловращению дополнительный градус безумия. Ему хотелось тесноты и света, чтобы острей почувствовать свою сопричастность этому миру. Он был почти счастлив. До полного счастья немного не добирал.
Пока я один из них, думал он, пока я один из миллионов этих скарабеев, катящих по жизни свой шарик говна. Когда же он поднимется над всем этим в загадочные эмпирии? Когда же, когда же, наконец, зоркий глаз авторитетного обозревателя из "Нью-Йорк таймс бук ревью" выделит его из безликой толпы? Когда его портреты появятся на обложках "Пипл" и других подобных ему журналов? Восходящая литературная звезда - Джон Кейн. Взойдет ли его звезда?
К подъезду шикарного ресторана, куда Джон даже не мечтал попасть, подъехал "Даймлер" - роскошная машина ручной сборки. Открылись дверцы, и из рукодельного "Даймлера" вышли пожилой мужчина и молодая красивая женщина. Женщиной была Джулия.
Это так ошеломило Джона - то есть увидеть Джулию в компании совсем для нее не привычной, - что он застыл как вкопанный. На него даже налетел кто-то сзади и ругнулся весьма энергично. Джон спрятался за столб и впился взглядом в мужчину, пока парочка шла под навесом, протянувшимся через ширину тротуара, к дверям, где стояли бравые швейцары.
Спутник Джулии был солидный мужчина с сединой на
Ему было не меньше пятидесяти пяти лет, но у него была не плохая фигура, - несомненно, он проводил немало времени в гимнастическом зале.
На Джулии было надето её любимое черное платье, похожее на нижнее бельё. Она была сексуальна до неприличия.
"Вот сука", - с ожесточением подумал Джон и невольно устремился вперед.
У стеклянных дверей Джона остановил швейцар, похожий на отставного адмирала какого-нибудь опереточного флота.
– Прошу прощения, - сказал он простуженным голосом, - без галстука не пускаем. И в джинсах - тоже, - добавил он, оглядев клиента с головы до ног.
– И в сникерсах нельзя. И куртка у вас...
– А если я надену женскую комбинацию, вы меня пустите?
– спросил Джон.
– Педиков вообще не пускаем. Идите в свой гей-клуб.
– Очень хорошо... Скажите, любезный страж, мужчина, который сейчас зашел с женщиной, вам не знаком?
– Знаком, еще как знаком, - охотно подтвердил страж. Это Джаст Лестер Дорхэм - очень богатый человек. Он здесь часто бывает... и все с разными курочками, - добавил швейцар и доверительно-гадко рассмеялся, как будто он уже зачислил Джона в приятели, перед которым можно не стесняться.
Джон Кейн готов был врезать швейцару по его холуйской роже, но только равнодушно спросил, как скучающий
обыватель:
– А чем он занимается, этот Лестер?
– Джаст, его зовут Джаст... Джаст означает "справедливый", "праведный", - как-то машинально, будто школьный учитель, пояснил швейцар.
– А занимается он... Бог его знает. Надо полагать, что бизнесом.
– Значит, все время с разными? Хорош праведник.
– О, да! Такой, знаете ли, витальный!
– Швейцар, откинув голову, захохотал, и безволосый затылок его уперся в твердый стоячий воротничок и налился кровью.
– Да вы, я смотрю, образованный человек, - удивился Джон.
– Латынь знаете, и вообще...
– Я, парень, двадцать лет преподавал в колледже английский язык и литературу...
– Ого!
– Да-а-а... И на старости лет погорел на этих самых курочках. Какие там были девочки!
– Он мечтательно закатил глаза, и с уголка его перекошенного рта выглянула и перелилась через край тонкая струйка слюны.