Авдотья и Пифагор
Шрифт:
А прибывшие уже здоровались с встречающими.
– Привет, губернатор! — обнял Николас пожилого седоватого мужчину с властным взглядом. Его сопровождали двое гораздо более молодых вооруженных людей.
– Привет, друг! — сердечно ответил тот, обнимая хилера.
– Как супруга? Я ее посмотрю сегодня.
– Только на тебя и рассчитываем. Пока — все слава богу.
Потом Антонио, так звали местного босса, по очереди поздоровался с мужчинами и галантно поцеловал руку женщине.
– А почему они с автоматами? — улучив момент, спросил у Августина Пиф.
– Здесь недалеко мятежные территории. Но на острове всегда тихо, не волнуйтесь, — объяснил сын хилера.
– Вы сильно устали? — приветливо спросил Антонио у гостей.
– Прилично, — за мужа ответила Ольга Николаевна.
– Тогда сразу пойдемте отдыхать.
Они двинулись в сторону деревянных бунгало, расположенных на границе пляжа и джунглей. Однако там селить их не планировали: подъехавший микроавтобус, наподобие знакомого синего, только ярко-желтый, повез их через лес по уходящей серпантином вверх дороге.
По пути дважды видели обезьян, один раз — маленькую лесную антилопу и еще пару раз — неизвестных зверюшек. Все как Пушкин написал: неведомые дорожки, невиданные звери…
Доехали до места быстро. На самом верху горы стоял белый красивый дом-шале, перед ним — европейского типа, аккуратно подстриженная лужайка. Ни дать ни взять Альпы, причем в недешевом варианте. Слева от дома — две тарелки: телевизионная и спутниковой связи.
Сюрприз ожидал за домом.
Там тоже раскинулась прекрасная альпийская лужайка, над которой явно потрудился ландшафтный дизайнер. Только завершалась она не лесом, а величественным обрывом.
Соленый вкусный ветер щекотал ноздри, одиноко кричала какая-то лесная птица, внизу о черные скалы бился океан. А дальше в бескрайнее пространство темнеющей воды лениво стекала малиновая магма заходящего солнца.
Пиф почувствовал, как у него защемило сердце.
Вот место, в котором он хотел бы прожить жизнь и вырастить детей. Для международной финансовой деятельности тоже вполне пригодно — спутниковая связь уничтожила словосочетание «глухая провинция». Разве что больницы хорошей нет, где можно устроить прекрасное реанимационное отделение. Вот тогда бы жизнь удалась.
Как показало следующее утро, на острове Нандао для счастья имелось все. Даже больница.
10
Это был очень длинный день.
Проснулся Пифагор в половине пятого утра от пиликанья будильника в телефоне, который сам же вечером и запрограммировал. Конечно, прямой необходимости в таком раннем подъеме не было: Николас не нуждался в помощи Пифа, тем более когда хилера постоянно сопровождали Луис и Августин. Но сам Светлов считал иначе: Александр Федорович был его пациентом, а сегодня утром Николас приступал к новому этапу лечения. Значит, Пиф тоже должен быть рядом.
Когда он вышел из дома, все уже собрались на темной лужайке, освещаемой лишь электрическим светильником. Пришли и Николас с помощниками, и Богдановы.
Пиф недоумевал: где и как они смогут наблюдать восход, ведь вчера с этой же позиции наблюдали закат! Разгадка оказалась несложной.
Народ загрузился в тот же микроавтобус, что вчера привез их на вершину горы. Теперь ехали еще меньше: сначала чуть спустились, потом вновь полезли в гору и выбрались из леса примерно на такую же лужайку, как та, с которой только что стартовали.
Правда, с одним существенным отличием — обзор здесь был великолепным во все четыре стороны, лес и гора ничего не закрывали. И никаких строений, если не считать ажурную деревянную беседку, угнездившуюся прямо над пропастью с западной стороны.
– Самое высокое место, — объяснил Николас. — Не считая вулкана. Но тот в южной части острова, рядом с военной базой, далеко отсюда.
– А что, высота тоже важна для лечения? — спросил Пиф. Он бы уже не удивился, если нужно учитывать и направление ветра.
– Нет. Просто отсюда всегда виден восход. Да и закат тоже.
Из машины извлекли два термоса: в большом, трехлитровом, был кипяток на всю компанию, а в маленьком — снадобье, предназначенное только для Александра Федоровича. Еще имелось несколько свертков с сэндвичами: Ольга Николаевна с Луисом и Августином постарались от души.
Через пять минут вся компания сидела за столом в прозрачной, совсем без стенок, беседке. Чай налили в одноразовые пластмассовые стаканчики, сэндвичи и овощи разложили по таким же тарелкам.
Темноту разгонял автономный светильник, тоже привезенный с собой. Впрочем, он с каждой минутой светил все слабее. И не потому что батарейки кончались, а потому что со стороны океана возник новый свет, несравнимо более мощный. Не белый, как от светодиодов фонаря, а красно-розовый.
Восход занимался всерьез, хотя края солнечного диска еще не было видно. Но утренние облака уже были подкрашены снизу, а океан сверкал разноцветным жидким огнем — от почти бесцветного серебряного, поближе к зрителям, до темно-красного, плавно переходившего у самого горизонта в фиолетовый.
Все почему-то разом примолкли. Николас открыл пробку маленького термоса, налил немножко в подставленную фарфоровую чашечку — похоже, одноразовая посуда не годилась.
Александр Федорович взял чашечку, погрузился взглядом в пламя восхода и медленными глотками — как велел хилер — выпил лекарство.
– Не противное, — одобрил он вкус снадобья. — Что будем делать дальше?
– Наверное, вам захочется спать, — предположил Николас.
И опять не промахнулся. По окончании чайной церемонии до автобуса Богданова пришлось вести под руки — он буквально засыпал на ходу. Рядом, погруженная в тревожные мысли, шла Ольга Николаевна.