Авель, брат мой (сборник)
Шрифт:
– Опаздываете, товарищ капрал, – хохотнул напарник, – я уже всё пробил, включение через четыре минуты. Небо над целью чистое, ветер боковой двадцать два. Боекомплект полный.
– Что за цель? – спросил Котков, возясь с кофеваркой.
Кофе – одна из привилегий лётного состава. Хоть и сделан из цикория пополам с китайской морской капустой. Но у технической обслуги и такого нет.
– Да так, – пожал плечами напарник, – какие-то дикие. Два часа назад разведчик тепловизором костёр поймал в спорном
Котков включил монитор, ввёл пароль, мазнул пальцем по тачпаду для идентификации. Автоматически вводя настройки, спросил:
– Почту не смотрел? Мне есть что-нибудь?
– Ха, я ждал этого вопроса. Давай, танцуй.
Сергей, чувствуя, как пульс заколотил в виски, прохрипел:
– Что там?! От жены?
– Сначала лезгинку, говорю.
Капрал вскочил, уронил кресло:
– Тля, я сейчас на твоих рёбрах станцую!
Подскочил, занёс кулак. Напарник втянул голову в плечи, прикрылся руками, забормотал:
– Серый, успокойся, хреновая шутка. Циркуляр от командира полка, тебе благодарность за сожжённый бронеобъект.
Котков поднял кресло, рухнул бессильно. Вытянул руки, посмотрел – пальцы дрожали. Пробурчал:
– Ты это… Извини. Нервы ни к чёрту. Всё никак этот странный крест из головы не идёт, что я вчера спалил. Может, там госпиталь был?
Напарник удивлённо покрутил головой:
– Ну и чё? Если даже госпиталь. А может, вообще маскировка, а внутри – казарма для пендосов.
Сергей натужно рассмеялся:
– Да, конечно. Так, психую потихоньку. Благодарность эта дурацкая… Ещё и от жены ничего уже месяц.
– Конечно, конечно, – закивал напарник, успокаиваясь, – я же понимаю. По три вылета. Лучше бы отпуск дали, да? У тебя этих благодарностей – солить можно. Да ещё с женой непонятки. Она у тебя в Воронеже?
– В Выборге.
– В Выборге?! Так его же того, накрыли. В новостях же…
– Заткнись! – проревел Котков. – Работаем, тридцать секунд.
Монитор включился, дал картинку. Капрал попробовал управление – дрон слушался отлично. Побежали столбики белых цифр, красных не было – значит, всё в норме.
Наклонил нос беспилотника, погнал вниз. Напарник скороговоркой помогал:
– Доворот вправо шесть, тангаж. Хорошо идёшь. Высота семьсот. Шестьсот. Цель!
Сергей разглядел белое пятно костра в предрассветной мути, бросил машину в пике. Включил инфракрасный канал. Пятно стало насыщеннее, больше, а вокруг – два десятка фигурок. Поймал квадратиком прицела, отдал вербальную команду:
– Пулемёт – длинная! – и нажал на гашетку.
Картинка завибрировала, трассеры понеслись весёлым роем светлячков.
Вывел дрон из пикирования, откинулся в кресле, прикрыл глаза. Почувствовал, как холодная струйка сбежала между лопаток. Прохрипел:
– Ну
Напарник возился с контрольными кадрами непривычно долго. Наконец, прошептал:
– Хрень какая-то. Диверсанты, ага.
Котков выматерился. Включил автопилот. Поднялся, подошёл к контрольному экрану, встал за спиной напарника. Скомандовал:
– Увеличение дай.
– Может, ну его, Серёжа?
– Увеличение! – гаркнул Котков. Наклонился, застучал по клавиатуре. Выпрямился, вгляделся. Замер, чувствуя, как замедляется сердце.
Вокруг разворошенного костра валялись скрюченные фигурки. Кто-то ещё дёргался в агонии. Ни оружия, ни снаряжения. Почему они такие маленькие? Что с масштабом?
– Это… Это дети! Беспризорники, наверное, там же их, в брошенных городах, до фига.
Напарник, холодея, прошептал:
– Ты только не волнуйся, слышь. Ну, бывает. Ошибка.
Сергей выкрикивал что-то бессвязное, бил ногами и кулаками по монитору и пульту, перемалывая пластик в ошмётки, разбивая пальцы в кровь…
Казаки деловито пыхтели. Не жалели сияющих, начищенных хромачей – били, стараясь попасть в пах или по печени. Довольно гыкали, отдувались. Городовой подошёл, лениво заметил:
– Да хватит, правоверные. Убьёте ещё от усердия.
Урядник снял фуражку с голубым околышем. Вытер с жирного лба пот, кивнул:
– И то правда, служивый. Забирай своего интилихента. А нам пора, намаз скоро.
Казаки, довольно переговариваясь, пошли к автобусу, топча попутно сапогами самодельные плакаты «Миру-мир» с наивными голубями.
Городовой покачал головой, сплюнул. Сказал десятнику:
– Им развлечение, а нам этих полудохлых таскать. Здоровые все бугаи, на фронте свою удаль показывали бы.
Десятник почесал в затылке:
– Ага, на фронте. Казаков и тут неплохо кормят. Да и нас с тобой тоже.
Ногой перевернул скрюченное тело, посмотрел в разбитое лицо.
– Дышит ещё, вроде.
Поднёс сканнер, пнул лежащего:
– Ну ты, пацифист херов, сетчатку покажи.
Парнишка застонал, открыл полные ужаса глаза. Прибор запиликал, выдал:
– Денис Волконский, студент третьего курса Академии Процветания, активист движения «Нет войне». Второе задержание! Внимание, второе задержание!
Городовой присвистнул:
– Всё, доигрался, придурок. В Трудармию, будешь радиоактивные трупы собирать, печень через месяц выблюешь.
– Не, – возразил десятник, – туда девок. У этого руки-ноги есть, в пехоту пойдёт.
– Как так? У него же это, принципы. «Не убий» и всё такое прочее.
– Да кто его спрашивать будет, перхоть подзалупную! – хохотнул десятник. – Давай, за руки – за ноги, и потащили.