Авиация и космонавтика 2007 01
Шрифт:
Затем наступила очередь бомбардировщика Як-28. С точки зрения техники пилотирования замечаний не было, но и хвалить было нечего. А чтобы как то отметить его необычность ( у него было велосипедное шасси, и двигатели висели под крыльями над самой землей ) Куманичкин наградил его кличкой: «Пылесос».
Су-7 генерал почему-то поставил на последнее место. И вот тут-то произошла осечка. На посадке самолет вдруг потерял равновесие и свалился на крыло, едва не задев законцовкой за бетонку. Скорее всего, просто была допущена ошибка (с кем не бывает). Но признаться, что ошибку допустил сам – не хотелось. А «вина» самолета заключалась в том, что он не прощал потери скорости перед приземлением. Это просто нужно было учитывать.
Но единственным виновником был провозглашен самолет. Он получил кличку «крокодил» и был предан анафеме. И это заключение было не самой страшной ошибкой. Самое антипсихологическое действие последовало потом. Если на других самолетах летчики залетали сразу обычным порядком, то вылеты на Су-7 начальник взял под свой неусыпный контроль.
Накануне полетов на «крокодиле» летчики, готовые к вылету, выстраивались на аэродроме, и генерал заглядывал им в лица, как Черчиль при первой встрече с советскими солдатами. Увидев в глазах летчика что-то ему одному известное, начальник указывал на него пальцем, давая тем самым добро на вылет. Такая процедура после многих нелестных отзывов о самолете, да еще и инструкции «с испугом», конечно, отнюдь не способствовала спокойному и уверенному вылету на нем. И если все обошлось, в коце концов, благополучно, то это заслуга самих летчиков, которые у нас были хорошо подготовленными и не робкого десятка.
Позднее из разговоров с товарищами я выяснил, что вылет на Су-7 при описанной процедуре подготовки стоил им сильного нервного напряжения и мобилизации волевых усилий.
Я в это время был занят интересной и важной испытательной работой и на «сухом» вылетел позже. Поэтому все эти «психологические мытарства» меня миновали. К тому времени я уже имел достаточный опыт и приучил себя ко всему относиться критически и на все вырабатывать собственное мнение.
Я с пристрастием распрашивал всех вылетающих летчиков об особенностях самолета и получал самые противоречивые отзывы. Отсюда сделал единственно правильный вывод: нужно вылететь самому и получить собственное мнение.
Подготовку к вылету я начал с того, что все свободное время между вылетами по испытательной теме проводил в кабине Су-7-го, привыкая к его оборудованию, мысленно выполнял все операции по запуску, рулению, полету. Через несколько дней такой тренировки у меня возникло такое ощущение, что я уже летал. Поняв, насколько эффективна такая подготовка к вылету, я в дальнейшем принял ее на вооружение.
Много лет спустя я приобрел книгу, в которой было собрано все, что написал мой кумир Михаил Михайлович Громов. Была там и глава о психологии летной деятельности. Оказалось, что он этот прием постоянно использовал при подготовке к вылету на новом самолете. Эти его заметки – бесценный материал для летного состава всех категорий, десятки лет лежал под спудом. Вероятно, потому, что когда они были написаны (в довоенные годы) психология считалась «лженаукой».
Итак, поняв, что уже психологически готов к вылету на Су-7, я пошел к Куманичкину и сказал, что пора мне вылетать, так как писать программу переучивания, пользуясь чужой информацией, не гоже. Генерал не заглядывал мне в глаза, но, видимо, по совокупным признакам понял, что я на самом деле готов к вылету. В следующий летный день между полетами на испытания я легко и свободно вылетел на совсем не страшном «крокодиле».
В дальнейшем я освоил все модификации Су-7-го и без происшествий пролетал на них 12 лет.
Но на периферии, при массовом освоении этой машины, нет-нет да и вспыхивали происшествия, подчас загадочные. По моему глубокому убеждению, многие из этих происшествий возникли потому, что летчики психологически не были подготовлены к полетам на нем: самолет был в общем-то не прост в управлении, а программа полетов на нем была насыщена сложными элементами, требующими и высокой летной подготовки, и хорошего психологического настроя. Командиры, обучавшие тогда летчиков, умели учить полетам, но методами психологической подготовки не владели. Не очень- то жаловали психологию и более высокие инстанции.
Явно антипсихологической являлась, например, практика помещать в инструкции летчику в виде раздела так называемые «Особые случаи в полете». Так, на самолете Су-7Б в инструкции были собраны воедино несколько десятков таких случаев. И все это было сделано из самых благородных побуждений: самолет-то новый, сложный, еще не доведенный до кондиции. Следовательно, нужно летчику растолковать, что может на нем случиться и как при этом нужно действовать. И растолковано было на совесть: с деталями и подробностями. Но вдумаешься в то, что написано, и понимаешь, что в воздухе выполнить эти рекомендации не всегда будет возможно – времени не хватит. Да и запомнить эти рекомендации так точно, чтобы в экстремальной ситуации воспроизвести в рекомендуемой последовательности, практически было невозможно.
Но самое страшное в этой ситуации было то, что наличие в инструкции подобного раздела убеждало летчика, что самолет ненадежный, что в любой момент в воздухе может возникнуть один из «обещанных» отказов.
Могут задать вопрос: а что же делать, ведь отказы эти действительно могут возникнуть.
Если дать технический ответ, то он прозвучит так: самолеты нужно делать безотказными или во всяком случае имеющими установленную степень надежности. А если при сложившейся ситуации дать психологически обоснованный ответ, то поместить этот раздел не в Инструкции по технике пилотирования, а, например, в техническом описании.
Кстати, на практике самолет оказался значительно надежнее, чем можно было понять из инструкции. Я за 12 лет, что пролетал на всех модификациях Су-7, ни разу не воспользовался рекомендациями того страшного раздела Инструкции.
Впрочем, опишу эпопею с так называемым «подхватом».
Суть его состоит в том, что на устойчивом самолете для того, чтобы выполнить вертикальный маневр, например, петлю или полупетлю, необходимо все время тянуть ручку управления на себя, при этом на самолете Су-7Б тянуть ее нужно было с немалым усилием, так что хилым ребятам летать на нем было нелегко.
И вдруг обнаружилось, что при некоторых сочетаниях высоты и скорости в какой-то момент давление на ручке пропадает и самолет стремительно начинает увеличивать перегрузку самопроизвольно, то есть его как бы подхватывает какая-то неведомая сила.
Я даже не поверил вначале, что на этом самолете такое может быть, так- как подобных маневров, причем в разных условиях, выполнил столько, сколько, уверен, не выполнял ни один другой летчик. В тот период Су-7Б был моим «коньком». Тем не менее я ни разу ничего подобного не наблюдал.