«Авиация и Время» 2015 №5 (149)
Шрифт:
Эфир затих, и я доложил на КП: «Сбит 903-й, стою над «Комаром», внизу темно, поднимайте ПСС». С КП сказали, что поднимают две вертушки, попросили стоять на месте.
Краснощеков доложил, что его пара отработала, попросил разрешить возврат по остатку топлива. Получив разрешение, ушел. Про истребителей и пару Дикого в памяти ничего не осталось. «Комар» затих, и я решил увеличить радиус, уменьшив крен. Тут «Береза» показала «обзор» и «захват» как истребителями, так и наземным комплексом. Увеличил крен, перегрузка выросла — «Береза» погасла. Так и висел, играя креном, срывая работу РЛС. «Комар» больше не работал.
«Вертушки» были еще далеко — им идти нужно было больше часа, а керосин заканчивался. Я доложил на КП, что стоять больше не могу, и, получив «добро» на возврат, пошел в сторону Кабула. Возвращаться
Сел. Меня ждали. Увидев бомбы, инженер эскадрильи испытал шок. Оказалось, что днем на этом самолете уже привезли подвески назад, после чего провели ремонтные работы. Вернись Руцкой из вылета, инженерам и техникам пришлось бы очень туго, мог бы кого-нибудь отдать под трибунал. Техник недопроверил, и мой полет прошел впустую, обидно рисковать жизнью ни за что. Попросил осмотреть самолет. Сам посмотреть не успел — увезли писать объяснительные. Оказалось, что, прибрав обороты, я сорвал захват тепловой головки самонаведения ракеты, и она очень удачно самоликвидировалась. Ни один осколок меня не задел, все прошли мимо, лишь ударной волной зацепило. Пускали они, как рассказывал потом Руцкой (пакистанским летчикам разрешили с ним поговорить), два раза по два «Сайдвиндера». Нашу пару они видели как одну цель, сбив Руцкого, им очень хотелось снять и второго. Но, по их словам, русский от ракет ушел и, развернувшись, пошел в лобовую. Не зная моего вооружения, они из атаки вышли. Они видели наши истребители прикрытия и остальную группу. Но никто им не мешал, и они пытались до последнего меня поймать. Их было четверо, ведущим шел полковник. Руцкой говорил, что отзывались очень уважительно. Все это мне пересказал Краснощеков после встречи с Руцким сразу после нашего вывода.
В последующие годы в его воспоминаниях этот полет постепенно приобретал новые фантастические подробности. Но наши товарищи догадались переписать переговоры с моего самолета. У меня этой записи нет, да я и так все помню — слишком врезалось в память. Хотя когда-нибудь перепишу, ведь это единственный объективный свидетель».
К осени 1988 г. положение в Афганистане для советского контингента значительно ухудшилось — начался плановый отвод авиационных подразделений. Первым ушел 335-й ОВП из Джелалабада, затем были выведены 262-й, 254-й и 181-й. Для летчиков штурмовой авиации это был очень сложный период, так как теперь при дальнем вылете в случае сбития рассчитывать на помощь вертолетчиков не приходилось. Активизировались и пакистанские истребители, причем очень часто они атаковали штурмовиков и при наличии истребительного прикрытия. Например, 17 октября 1988 г., при нанесении БШУ в 20 км севернее Гардеза был поражен самолет подп-ка Анатолия Полякова. По воспоминаниям летчика полка Александра Арасланова, ситуация развивалась следующим образом: «Мы шли на удар восьмеркой в район Гардеза. При подходе к цели неожиданно пошел конденсационный след. Я тут же сказал комэску: «След пошел». Группа снизилась до его исчезновения. Но мы уже «проявились», и КП тут же дал команду истребителям сопровождения: «Две цели прямо по курсу, дальность двенадцать, на встречных».
В результате обстрела моджахедами аэродрома Кабул сгорели сразу девять Су-25. 24 июня 1988 г.
Истребители почти сразу доложили о потере метки цели на экране радара. Нам нужно было работать, и восьмерка «грачей» начала атаку. После сброса бомб все было спокойно, но на выводе, когда я сделал переход из левого пеленга в правый (мешало солнце), впереди, на самом хвосте самолета ведущего вспыхнул желтый взрыв, и над моей кабиной пролетел огромный кусок обшивки самолета. В эфире никаких докладов. Я запросил по второй станции: «Голик! Что там у тебя?» «Кажется, задело!» «Как управление?» «Пока в порядке, просто затяжелело». «Иди так,
Проходя над его машиной, я увидел, что взрывом ракеты оторвало половину руля высоты и разворотило контейнер с тормозным парашютом. Дошел он сам и сел нормально, а на земле обнаружили, что повреждения получены от взрыва ракеты, пущенной с самолета. Пускали, видимо, издалека, так как атакующую пару F-16 так никто и не увидел».
Последней потерей техники полка четвертой смены стал самолет м-ра Василия Тюрина, который при посадке 27 октября 1988 г. снес все три стойки шасси, вылетев на грунт. Официально потери техники составили 12 самолетов Су-25, однако реально потеряно на 1 больше (в некоторых воспоминаниях фигурируют даже 14машин). Погибли два офицера. Кроме летчика Плюснина погиб начальник ТЭЧ звена ст. л-т Николай Михайлович Скибо. Случилось это 15 июня 1988 г. «Ему голову снесло крылом Су-17, — вспоминал один из очевидцев. — «Демократ» произвел посадку, и у него лопнул пневматик. Повело вправо, а Коля ехал на КамАЗе вдоль полосы, там дорога была. Боец-водитель в зеркало увидел, что на них несется самолет, и пригнулся к педалям. А Коля не успел».
Подводя итоги смены, стоит привести скупые цифры официальной статистики. Итак, с 28 октября 1987 г. по 1 ноября 1988 г. летчики 378-го ОШАП выполнили 10346 боевых вылетов:
– на авиационную поддержку — 138 с налетом 141 ч;
– БШУ — 7276 с налетом 4772 ч;
– разведывательно-ударные действия — 1522 с налетом 1616ч;
– минирование—1410 с налетом 928 ч;
Произведено 2756 пусков НАР, сброшено 42157 поражающих бомб и 12691 вспомогательных.
Александр Чечин, Николай Околелое/ Харьков
Истребители на сэкономленные деньги
Фото предоставили авторы
Весна 1939 г. для Соединенных Штатов была довольно знаковой. Страна начинала восстанавливаться после Великой депрессии и с оптимизмом смотрела в будущее. Открывшаяся в Нью- Йорке Всемирная выставка предлагала всем желающим заглянуть в мир завтрашнего дня. На ее открытии Президент Франклин Д. Рузвельт и всемирно известный ученый Альберт Эйнштейн описывали захватывающие технологические перспективы, которые ожидают общество будущего. Их выступления открыли первые в Нью-Йорке телевизионные трансляции. В павильоне «Футурама», построенном фирмой General Motors по проекту дизайнера Бела Гедцеса (Norman Bel Geddes), посетители, сидя в удобных креслах, могли совершить «полет» над огромным макетом Америки будущего. Тогда в «будущем» Геддеса побывало более 5 миллионов человек.
В других разделах Выставки посетителей поражали футуристические здания, монументальные скульптуры и технологические новинки, среди которых были люминесцентные лампы, электронный калькулятор и говорящие роботы. Обращала на себя внимание и гигантская 80-метровая парашютная вышка, с которой одновременно могла прыгать целая дюжина парашютистов. С нею связана одна курьезная история. Когда выставка открылась, выяснилось, что над всеми павильонами сверкает рубиновая красная звезда, копия кремлевской, которую держит в руке «Большой Джо». Так американцы прозвали статую «Советский человек», стоящую перед павильоном СССР. Звезда явно не выказывала уважения к окружающим, возвышаясь над государственными флагами стран-участниц, в том числе и надзвездно-полосатым флагом хозяев выставки. Для восстановления справедливости американцы были вынуждены перенести свой флаг на эту самую парашютную вышку.
На выставке ярко выделялось особое направление дизайна, известное как «Авиационный и обтекаемый дизайн» (The Airplane and Streamlined Design). Военная авиация всегда была на острие науки и собирала вокруг себя толпы людей. Поэтому центром американской авиационной экспозиции стал огромный бомбардировщик ХВ-15 фирмы Boeing, не меньшее удивление вызывала и двухмоторная «Воздушная барракуда» — тяжелый истребитель Bell XFM-1, с толкающими винтами и дистанционно управляемыми пушками.