Автобиография
Шрифт:
Это живо приводит мне на память ту хорошенькую маленькую немецкую девушку – нежное, невинное и пухленькое существо с персиковыми щечками. Это была чистая душа, не имевшая в виду никого оскорбить, несмотря на свои проклятия, а ими она была набита под завязку. Она была всего лишь ребенок. Ей еще не было пятнадцати. Она просто была из Германии и не знала английского. Она всегда расточала свои проклятия, и они доставляли мне такое удовольствие, что я никогда не помышлял о том, чтобы ее одернуть. Ради себя самого я не был расположен ее выдавать. На самом деле я всячески старался, чтобы ее не разоблачили. Я велел ей сдерживать свои религиозные упражнения в пределах детских помещений и напомнил, что миссис Клеменс предубеждена против божбы по будним дням. Детям божба девушки казалась естественной, надлежащей и правильной, потому что они привыкли к такому языку в Германии и не придавали ему зловредного значения. Меня печалит, что я забыл те энергичные выражения.
«Мы наконец достигли Вассар-колледжа, и он выглядел очень утонченно, с красивыми зданиями и угодьями вокруг. Мы подошли к парадным дверям и позвонили. Молодая девушка, которая подошла к двери, пожелала узнать, к кому мы пришли. Очевидно, нас тут не ждали. Папа сказал ей, кого мы хотим видеть, и она провела нас в салон. Мы ждали, никто не выходил, и опять ждали, и по-прежнему никто не выходил. Начинало становиться очень неловко. «Что ж, хорошенькое дело!» – воскликнул папа. Наконец мы услышали шаги из длинного коридора, и в комнату вошла мисс С. (леди, которая пригласила папу). Она очень любезно приветствовала папу, и они немного и очень мило побеседовали. Вскоре появилась также леди-ректор, и она была очень любезна и приветлива. Она проводила нас в наши комнаты и сказала, что пришлет за нами, когда обед будет готов. Мы прошли в свои покои, но нам в течение получаса нечего было делать, кроме как считать дождевые капли, которые падали на оконные стекла. Наконец нас позвали к обеду, и я спустилась без папы, так как он никогда не ест в середине дня. Я села за стол с леди-ректором и с большим удовольствием наблюдала молодых девушек, гурьбой входивших в столовую. После обеда я обошла колледж вместе с молодыми дамами, а папа оставался в своей комнате и курил. Когда наступило время ужина, папа спустился и съел с нами ужин, и мы очень приятно провели время. Папа пошел в свою комнату, а я пошла с леди-ректором. Наконец начали прибывать гости, но папа по-прежнему оставался в своей комнате, пока его не позвали. Читал папа в часовне. Я в первый раз в жизни слушала его чтение – я имею в виду, на публике. Когда он вышел на сцену, я помню, как люди позади меня воскликнули: «О, какой он чудной! Забавный, не правда ли?» Я подумала, что папа действительно забавный, хотя не думала, что он чудной. Он читал «Трудное положение» и «Золотая рука», историю про призрака, которую он слышал на Юге, когда был маленьким мальчиком. «Золотую руку» папа рассказывал мне и прежде, но так напугал меня тогда, что я не очень-то хотела слышать ее снова. Но я решила на этот раз быть подготовленной и не позволять себе пугаться, однако все равно было страшно и даже очень. Он напугал всех в зале, и они подскочили все, как один. Другой рассказ был очень смешной и интересный, и я получила неизъяснимое удовольствие от вечера. После того как папа закончил чтение, мы все пошли вниз, в столовую, на легкую закуску, и после этого мы все танцевали и пели. Затем гости разошлись, а мы с папой пошли спать. На следующее утро мы поднялись рано, сели на ранний поезд до Хартфорда и достигли Хартфорда в половине третьего. Мы были очень рады возвращению».
Как милосердно она описывает этот жуткий опыт! Что за милая и прелестная предрасположенность, и весьма ценная, которая способна отмести проявления неуважения и неучтивости и находить в пережитом более приятные моменты. Сюзи имела эту предрасположенность, и это было одним из драгоценных качеств ее характера, которое перешло ей прямиком от матери. Это черта, которой я был лишен от рождения. И сейчас, в семьдесят лет, я ее еще не приобрел. Я ездил в Вассар-колледж не в профессиональном качестве, а как гость и безвозмездно. Тетя Клара (ныне миссис Джон Б. Стэнчфилд) была выпускницей Вассара, и именно для того, чтобы сделать ей приятное, я ввязался в это путешествие и ввязал Сюзи. Приглашение поступило мне как от леди, упомянутой Сюзи, так и от президента колледжа – мрачного старого святого, который, вероятно, давно отправился к праотцам, и я надеюсь, что им хорошо с ним, надеюсь, они ценят его общество. Сам я, думаю, вполне смогу обойтись без него в обеих частях загробного мира.
Мы приехали в колледж под проливным дождем, и Сюзи лишь с легким намеком на недовольство описала тот прием, какого мы удостоились. Ей пришлось полчаса просидеть в мокрой одежде, пока мы ждали в салоне, затем ее отвели в комнату без камина и снова оставили там ждать, как она упомянула. Я, к сожалению, не помню имени того ректора. Он не появлялся
– Вы позволяли мне до сих пор обходиться без вашей помощи, и если вы удалитесь с эстрады, я постараюсь и дальше без нее обойтись.
Больше я его не видел, но само воспоминание мне ненавистно. Конечно, мое негодование не распространялось на студентов, и потому я провел незабываемо приятное время, выступая перед ними. Думаю, и они тоже хорошо провели время, ибо реагировали «все, как один», пользуясь безупречным выражением Сюзи.
Девушки – очаровательные создания. Мне придется прожить еще семьдесят лет, прежде чем я изменю свое мнение в отношении их. Сегодня днем мне предстоит выступать перед их толпой, студентками Барнард-колледжа (женской пристройкой Колумбийского университета), и, думаю, я так же приятно проведу время с ними, как и с девушками из Вассара двадцать один год назад.
Четверг, 8 марта 1906 года
Лекция в Барнарде. – Предмет лекции: мораль. – Письмо от брата капитана Тонкрея. – Мистер Клеменс ответил, что прообразом из «Гекльберри Финна» был Том Блэнкеншип. – Отец Тома, городской пьяница. – Описание характера Тома. – Смерть индейца Джо. – Гроза, разразившаяся в ту ночь. – История с епископальными псаломщиками и их реформированием. – Школа мистера Доусона в Ганнибале. – Великий дар Арча Фукуа
Оказалось все именно так, как я и предполагал. Я провел время не просто приятно, а задушевно и весело. Мисс Тейлор и две другие очаровательные девушки перевезли меня из этого дома – угол Девятой улицы и Пятой авеню – через Центральный парк и Риверсайд-драйв в колледж, и надлежащим образом баловали и ублажали всю дорогу, в соответствии с теми условиями, которых я уже выторговал от мисс Тейлор и миссис (профессора) Лорд. Условия эти таковы, что меня должны превозносить и засыпать комплиментами всю дорогу. Мисс Рассел, президент Барнарда, молода и красива. В декане, мисс Хилл, я узнал свою давнюю знакомую, еще с тех времен, когда она была студенткой предпоследнего курса в колледже Смита [155] . Мы трое взошли на сцену вместе. Зал и галерка были полностью забиты юностью, красотой и эрудицией Барнарда – зрелище, на которое приятно посмотреть.
155
Частный независимый женский гуманитарный колледж, расположенный в Нортгемптоне, штат Массачусетс.
Я положил на стол свои часы и сам стал вести хронометраж, отведя себе час. Я читал лекцию о морали и серьезно, настоятельно, даже патетически внушал и прививал ее этим массам девушек вместе с примерами – примеров было больше, чем морали, – и я никогда прежде не думал, что столь серьезный предмет может произвести столько шума.
Последовал прием. Я получил привилегию пожать всем руки и был сверх меры восхвален, к своему удовольствию, о чем так им и сказал. Они ответили, что мои поучения дошли до их сердец и отныне и впредь они будут вести более правильную жизнь.
В продолжении сорока лет я получаю в среднем по дюжине писем в год от незнакомых людей, которые меня помнят или чьи отцы помнят меня мальчиком и молодым человеком. Но эти письма почти всегда вызывают разочарование. Я не знал ни этих незнакомцев, ни их отцов. Я не слышал имен, которые они упоминают; события, к которым они привлекают мое внимание, не случались в моей жизни – все это означает, что эти незнакомцы ошибочно принимают меня за кого-то другого. Но наконец этим утром я получил приятное разнообразие в виде письма от человека, который оперирует именами, что были знакомы мне в детстве. Адресант вложил в конверт газетную вырезку, которая кочевала по прессе в течение четырех или пяти недель, и он хочет узнать, действительно ли его брат, капитан Тонкрей, был прообразом «Гекльберри Финна».
Прообраз знаменитого марктвеновского персонажа вел тихую жизнь в Айдахо.
[по телеграфу для «Таймс»]
УОЛЛАС (штат Айдахо), 2 февраля. [Эксклюзивное сообщение.] Капитан А.О. Тонкрей, общеизвестный как Гекльберри Финн и, как утверждают, прообраз знаменитого марктвеновского персонажа, был найден мертвым сегодня утром в своей комнате в Мюррее; смерть наступила от сердечной недостаточности.
Капитану Тонкрею, уроженцу Ганнибала, штат Миссури, было 65 лет. Он ходил на пароходах по рекам Миссисипи и Миссури, часто общаясь в молодости с Сэмюэлом Л. Клеменсом, и традиционно считается, что Марк Твен впоследствии использовал Тонкрея как прототип для своего Гекльберри Финна. В Мюррей он приехал в 1884 году и вел там с тех пор тихую жизнь.