Автопортрет художника (сборник)
Шрифт:
– Еще больше, – сказал уже оправившийся от обиды советник, и я вспомнил его фамилию, Ткачук.
– Кстати, моя фамилий ТкачукЪ через твердый знак, – сказал он, и протянул мне визитку.
– Блядь, – сказал я. – А зачем с твердым знаком?
– Жидовские фокусы, – сказа Воронин, и мы заржали.
– Вы, молдаване, – с обидой обратился ТкачукЪ к Воронину, а после ко мне, – и вы, русские…
– Да я такой же молдаванин, как он русский, – сказал Воронин, и снова налил, – один
– …да и тот жид, – закончил он.
Мы снова поржали, а советник расплакался. Принесли пятую бутылку. Было весело. Я подумал, что мне нравится в президентском дворце.
Да, определенно.
– Вы антисемит? – спросил, смеясь, я
– Такой же, как и ты – политик, – сказал он.
– Ясно, – сказал я, – значит, просто придуриваетесь.
ххх
То, что забухали мы крепко, я понял ближе к вечеру, когда не смог встать.
– Я все, все понимаю, – говорил Воронин, – но что делать? Любой блядь селянин на моем месте спиздит в десять раз больше.
– Нет, не пойдет, – сказал я, – мы блядь, новая мол…
– Глупости блядь какие, – Воронин разлил уже на двоих, потому что ТкачукЪа мучительно рвало из окна прямо на карабинеров в карауле, – ну что здесь менять? Зачем блядь?
– Да все! – заупрямился я.
В мои планы входило спорить с дедушкой, пока не кончится коньяк.
– Надо Дело делать, – сказал Воронин, и мы снова выпили. – А ты блядь мечтатель. Романтик блядь. С чем ты борешься?
– Ну, национализм этот ваш бляд… – начал было перечислять я.
– Так ведь они, эти блядь, жители этой страны На самом деле националисты, – просветил меня президент, открыв холодильничек в углу кабинета, оттуда поблескивали пивные бутылки, я вздохнул с облегчением, значит, будет чем отлакировать – они на самом деле коррупционеры, на самом деле хотят отпялить приднестровцев этих, а не жить с ними мирно, ты подумай, какое счастье для них будет, они сейчас в говне, и их все пинают, а завтра будет тот, кого можно пинать им…
– Кто блядь срет у вас в подъездах, кто ворует в школах, кто взятки вымогает в больницах, кто не платит зарплаты нормальные, и налоги блядь, я, что ли? Да нет, это все НАРОД.
– Вы блядь с вашей молдавией сраной, то есть, пардон, новой, пиздите так, как будто этого всех этих недостатков они, жители, лишены, а проблема в нас, управленцах. Да хрен там!
– Если уж вы блядь смельчаки такие, так скажите им Всем, что они блядь говно. А не только те из них, кто наверху, – сказал он.
– Во-во, – промычал Ткачукъ и снова стравил.
Мне снова нечем было крыть. Он говорил правду. Я потянулся к седьмой бутылке, и тут-то все и случилось.
– Так что, я прав? – спросил Воронин.
– Вы правы блядь, – сказал я. – Весь этот народ… Они стоят вас, а вы их.
– Значит, – сказал он, – ты с нами?
Я замер. Мир замер. Ткачукъ, перевесившийся из окна наполовину, замер. Он даже блевать перестал. Я даже не думал. Все было понятно и так. Он говорил правду. Я это признавал. Значит, я был с ними. Но что-то меня останавливало. Что? Мое обычное ослиное упрямство. Других причин я не вижу.
– Нет блядь, – сказал я, и мир пришел в движение, Ткачукъ продолжил блевать, а Воронин выпил, – нет…
– Знаешь, сынок, – сказал президент, – будешь бухать так, как мы, станешь как Буковски. У тебя и сейчас лицо как у Буковски, только тот еще умел слова складывать.
– Во-во, – пробубнил из-за окна советник.
– Поразительно, – сказал я и даже слегка протрезвел, – стоит мне блядь не дать кому-то в Молдавии залезть к себе в карман, как я сразу же слышу, что я плохой писатель. Я же сказал – нет.
– В таком случае мы тебя расст… – начал президент, вставая.
– Идите вы все в жопу! – сказал я.
И отвернувшись, все-таки встал. Покачался на носках, повернулся… В кабинете было пусто.
– Что за…? – подумал я вслух.
Но в кабинете было пусто. До двери было метров пятьдесят, это блядь не кабинет был, а просто зал гимнастический. Секунду назад они были тут. Их нет. Ткачук мог выпасть, ок. Я подошел к окну. Нет, тела не было. Стояли обблеванные карабинеры. Я оглянулся. Пусто. Видимо, прикол такой. Ох. С этими политиками всегда так. Идешь на встречу, надеясь на что-то удивительное, а оборачивается все дерьмом сущим. Я вышел из кабинета и прикрыл дверь.
ххх
– Эй, мужик! – крикнули мне вслед.
– Где, чтоб тебя, президент?! – заорал мужик в форме, и потянулся за пистолетом.
– А я знаю?! – огрызнулся я. – Ищите вашего старого бухарика за занавеской, где он блядь прячется, фокусник сраный…
– Да я тебя сейчас замочу! – заорал мужик.
Ситуация становилась напряженной. Я стоял на ковре у лифта. Ко мне сбегалось человек пятьдесят с автоматами и пистолетами, явно расстроенные пропажей объекта номер 1. Они уже поднимали оружие. Чтьо мне оставалось делать?..
– Да идите вы в жопу! – гордо сказал я напоследок, и зажмурился.
Странно, но меня не убили. Минуты две были тихо. Я осторожно разжмурился. Никаких пистолетов в меня никто не тыкал. В коридоре было пусто. Я начитанный парень, и быстро соображаю. Пошел в кабинет Воронина, взял оставшиеся две бутылки, вернулся к двери. Передумал, снова поешл в кабинет, открыл холодильник, и набрал полный рюкзак пива. Сказал:
– Иди в жопу!