Автострада запредельности
Шрифт:
— Если они покопались в тебе, то это было сделано с какой-то целью.
— Чтобы распоряжаться мною? — уточнил Сэм, — Будь спокоен, я совершенно не изменился.
— Нет. Эти провинциальные ремесленники не знают, как обращаться с крупной искусственной личностью. Но они могли повозиться с твоим программным обеспечением, может быть, добавили программу-вирус, которая могла бы разрушить твою систему изнутри.
— Это еще зачем?
— Чтобы заставить тебя сделать что-нибудь, в чем ты и сам не отдавал бы потом себе отчета.
— Например?
— Например, чтобы ты оставлял
— Хорошо, я понял, к чему ты клонишь. Дай-ка я прочту, сколько оперативной памяти мы сейчас используем под системное обеспечение и… Господи Иисусе!
Результат появился на экране еще раньше, чем Сэм отреагировал. Цифра оказалась вдвое больше, чем я предполагал увидеть!
— Ничего удивительного, что мне было трудно разгрызать все эти цифры во время стрельбы, — сказал Сэм. — Что это за мусор? Это не может быть просто программа управления.
— Сомневаюсь, — ответил я.
— Дай-ка я попробую распечатать, посмотреть, что это такое. Черт! Почему-то я совсем не удивляюсь, что это не поддается распечатке.
— Ты слишком долго жил на свете. Переключи буфер на терминал панели управления, и дай я попробую.
Сэм так и сделал, и я набрал главное меню программ. Я пробовал различные варианты, чтобы выманить распечатку той массы байтов, которые заняли пространство в оперативной памяти, но не мог, хотя получил адрес и идентификацию программы.
— По крайней мере, у нее есть имя, — прокомментировал Сэм.
— WPA 0001. Тебе это что-нибудь говорит?
— WPA что-то мне напоминает. Хотя, впрочем… не знаю.
— Неудивительно. Ладно, посмотрим, что еще мы можем сделать. Как насчет этого?..
Через полчаса мешок с чудесами опустел, но оперативная память все еще была забита тем, что оказалось явной программой-вирусом крупных размеров, которая упрямо отказывалась показаться или хотя бы намекнуть, к чему она прицепилась. Эта штука была везде. Точно так же, как она самовольно влезла в центральное процессорное устройство, ей удалось угнездиться и на винчестере, но мы не могли точно сказать, где именно. Было такое ощущение, что она прописалась в мотеле и в каждой комнате оставила по чемодану. Программа отказывалась вступать в переговоры и отвечать на наши обращения к ней. Мы удалили ее из оперативной памяти, но она самовольно загрузилась, когда мы снова подключили внешнюю память. А мы не могли удалить ее оттуда, потому что рисковали стереть что-нибудь важное. Мне стало не по себе от нашей беспомощности. Я провел два часа, диагностируя систему, пытаясь не столько найти фантом, сколько путем исключения определить, где его нет. Если двигатель тяжеловоза был выключен, она совершенно бездействовала.
— Я бы сказал, что это искусственный интеллект. Поколение десятое, может, и выше.
— Я тоже так думаю, — согласился Сэм, — что означает…
— …кто-то едет без билета.
Глава четырнадцатая
Существо X, как мы стали звать нашего безбилетника, оказался твердым орешком, разгрызть который было практически невозможно. В конце концов мы отшвырнули в сторону, фигурально выражаясь, щипцы для орехов и оставили его в покое.
Фантомная программа упрямо сопротивлялась всякому анализу, неважно, насколько, казалось, безошибочно, мы продумывали наши ходы. Невозможно сказать, что эта дрянь сделает, если ее спровоцировать. Поэтому мы оставили ее в покое, не желая рисковать повреждением процессора или даже, упаси Бог, самой Влатузианской матрицы личности. Кем бы ни было это существо X, оно не мешало обычной работе. Влатузианская матрица Сэма полностью держала под контролем девяносто девять процентов остальных функций компьютера, и влияние таинственной программы на остальной процент казалось вполне безобидным, хотя мы сильно подозревали, что на самом деле все совсем не так. Что эта штуковина задумала и что она вытворяла с системой удаления шлаков из мотора? Оставалось только догадываться…
— Значит, ты считаешь, что она оставляет след из побочных продуктов при работе двигателя? — уточнил Сэм.
— Может быть, — я пожал плечами.
— Но ведь большая часть тяжеловозов просто, можно сказать, подтекает точно такими же продуктами. Каким образом следящие устройства могут отличить один след от другого?
— С помощью насыщения топлива чем-нибудь таким. Они же наполнили тебя под завязочку на Высоком Дереве, так?
— Правда. Тут ты, наверное, попал в точку.
— Самая лучшая мысль, которая до сих пор приходила мне в голову, — со вздохом констатировал я.
— А мы и с этим ничего не можем поделать. Великолепно!
— Нет, если только не захотим копаться в системе очистки шлаков, а для этого у нас ничего нет.
— Что верно, то верно. Однако ответь мне на вопрос: зачем искусственному интеллекту выполнять такую работу? Самая обычная программа в стиле троянского коня вполне справилась бы с такой задачей.
— Такие программы легко уничтожить. А вот программа, которая как бы сама по себе компьютер, может спрятаться как следует.
— Ну да, поставить компьютер, чтобы другой компьютер не смог ее выловить, так сказать.
Я кивнул.
— Вот именно.
Мы прощались с ахгиррами, испытывая немалую грусть и печаль. Я все еще остро переживал потерю Тиви, да и многие другие просто стали мне друзьями. Ни одна раса в известных нам лабиринтах даже близко не достигла того уровня человечности, к какому подошли ахгирры. Возможно, был некий смысл в том, что мы нашли их здесь, в лабиринте, не связанном с земным. Видимо, Строители Космострады хотели как можно дальше разделить расы, которые потом могли бы соперничать между собой, колонизируя миры, приспособленные для жизни.
Глаза Рагны были наполнены слезами.
— Мы неизменно будем весьма тосковать по каждому из вас, как личности, — сказал он, сжимая руку Они, его жены, чтобы не расплакаться. Слово «жена» подходило здесь больше, чем «спутница жизни», потому что ахгирры исповедовали один брак на всю жизнь, и Рагна и Они были в самом лучшем смысле супругами и спутниками жизни. Слова «развод» в языке ахгирров вообще не было, хотя расставания пар все-таки время от времени случались.
Хокар вытер глаза рукавом своей серой туники.