Ба
Шрифт:
– Я тебе не рассказала самого главного, - осенило меня.
– Иногда я вижу... видела сны об Алёне. Об её жизни. Очень-очень реалистичные сны, совершенно несравнимые с обыкновенными. И в них я как будто в теле Алёны. Но в отличие от неё в моём теле, во снах я не могла общаться с ней мысленно. Я видела её жизнь, и это была трагедия. Ужасная трагедия с мужем-тираном, умирающими детьми, холодом, тяжелой работой, болезнями, крепостным рабством... Зачем мне придумывать себе кошмары?
– Хм, наверное, это побочный эффект болезни, - нахмурился Петя и сделал новую пометку в блокноте.
– А как насчёт другого побочного
– Чего?
– не смог сдержать смешок Петя.
– Ничего!
– обиделась на смех я.
– Алёна ни одной юбки не пропускала! Знаешь, как меня это доставало!
– Это как раз объяснить проще простого! Ты боялась своих желаний и их тоже скинула на вторую личность. Думаю, типичный синдром для психических расстройств. И я помню, как ты на Свету в универе смотрела!
– Я? Но это была Алёна!
– возмутилась я.
– Конечно, Света была первой красавицей вуза. И разве ты сам не так же на неё смотрел?
– Мне ты вообще-то нравилась, - закатил глаза Петя.
– Я?
– мне показалось, что я подавилась воздухом.
– Да ладно!
– Ну, извини, блин, - Петя с яростью перелистнул страницу блокнота.
– Я тогда не знал, что ты лесбиянка. Думал, просто нервная.
– Это Алёне девушки нравились, а не мне!
– Серьёзно?
– скептически посмотрел на меня Петя.
– Но ты говоришь, что встречалась с девушками? Или с ними встречалась Алёна, а ты - с парнями?
– Ну... Алёна встречалась с девушками, да, - я бы не смогла вспомнить, сколько именно их было у Ба, но думала, что не меньше тридцати.
– А ты?
– Я могла бы встречаться с парнями, но... как-то не с кем было, - соврала я, вспоминая Сунлиня с его предложением о свидании.
– По-моему, это однозначно говорит о твоей ориентации. Может, если ты признаешь, что лесбиянка, и проблема с Алёной исчезнет? Вместе с воображаемой проблемой, будто ты забыла всё выученное в двух институтах?
– Да не в этом, дело, ё-моё, - я чувствовала, что начинаю краснеть. Мне уже представлялось, как дебильно будет звучать подобное объяснение от почти тридцатилетней женщины.
– Просто ты мне тоже нравился в институте. И... ну, потом.
– Вот как, - Петя завис, глядя на табло включения ремней под потолком.
– В смысле...
– Не комментируй, окей?
– я отвернулась к иллюминатору, надеясь, что сейчас откажут двигатели, и мы грохнемся на землю. Пожалуй, никогда в жизни мне не было так стыдно.
Через несколько минут мучительной паузы, в течение которой я сгрызла ногти на правой руке, Петя спросил как ни в чём не бывало:
– И что ты планируешь сделать в России? Доктор, как я понял, отменяется?
– Мне кажется, нужно съездить в проданный дачный дом, - облегчённо выдохнула я, радуясь, что Петя сменил тему.
– Я так хорошо помню деревню по Алёниным снам... А в реальности я бывала там очень редко и очень давно. Если сравню, то смогу понять, правда ли я видела жизнь Ба или нет...
– Ба?
– не понял Петя.
– Я её так называла...
– Понятно, - он тяжело выдохнул и снова сделал пометки.
– Нужно будет поспрашивать местных. Ты же помнишь имена родственников Алёны из сна?
– Конечно! Но это было двести лет назад. И если даже в моей семье не помнят Алёну, то какова вероятность, что её помнят другие?
– Всего два века, и невозможно сказать, был ли человек на самом деле, - сказал Петя, перекатывая карандаш между пальцами.
– Ужасно осознавать, что с нами случится то же самое, да? А ведь это меньше периода обращения Плутона вокруг Солнца...
– Алёна постоянно говорила что-нибудь такое же заумное и трагичное, - вспомнила я.
– До тех пор, пока мы не попали в Чили. Там она становилась всё слабее и слабее, пока...
– Так сейчас ты не можешь с ней общаться?
– удивился Петя.
– Не могу, - вздохнула я.
– Мне приснился сон, где она умерла.
***
Я удивилась, как мало изменилось в квартире родителей с моего отъезда в США. Как будто я заходила к ним в гости позавчера, оставила недопитым чай и, вернувшись, обнаружила кружку на том же самом месте. Такие же чувства вызывал весь родной город, где я смогла бы ориентироваться с завязанными глазами и найти дорогу от Кузнецкого Моста до Парка Горького. И такими необычными казались надписи на русском языке, такими странно понятными.
Найдя старую книгу из дачного дома, я увидела продавленную надпись "Молитвеникъ" на потёртой обложке, а внутри - едва заметный текст молитв. Что ж, не Библия и не букварь, а нечто среднее. Имя владельца на обратной стороне обложки теперь казалось ещё менее различимым, чем раньше. Видимо, хорошо сохранившись в затхлом чердаке, чернила стали испаряться в жаркой городской квартире.
"Ба, это твой молитвенник?" - спрашивала я, не получая ответа.
Петя первым делом отправился к родителям в Тулу, откуда был родом, а я встречалась с родственниками, соседями и старыми знакомыми, хоть почти и перестала со всеми общаться после переезда в Америку. Сбегав в гости к Саше, соседке по парте и лучшей подруге по школьным временам, я познакомилась с её двумя детьми, уже ходящими в детский сад. Она не училась и не работала с тех пор, как ушла в декрет, который продолжался шестой год подряд.
Среди прочих приглашений на встречу оказалось и Светино. Она по Петиным фотографиям в Инстаграме поняла, что мы оба прилетели в Россию, и звала встретиться. Света работала в частной клинике и, надеюсь, больше не плакала от отчаяния, что не стала актрисой. Судя по фотографиям, она ходила с короткой стрижкой под ёжика, отрезав длинные каштановые волосы, которыми некогда так восхищалась Ба.
Мы втроём встретились в кафе недалеко от общей альма-матер - МИФИ, и Света принесла нам с Петей подарки, упакованные в матрёшки, словно считала, что мы стали дикими иностранцами. А Петя, оказывается, привёз легендарный пальмовый мёд - самый популярный чилийский сувенир. Я же, к своему стыду, вернулась на родину без подарков.
– Я не верю, что вы супер-пупер учёные, - смеялась Света, выкуривая четвёртую сигарету за встречу.
– Илона да, но Петь, ты... Тебя чуть не отчислили!
– Меня и из магистратуры чуть не отчислили, - с улыбкой признался Петя.
– Да и в обсерваторию случайно взяли, благодаря Илоне.
– О-о-о!
– протянула Света.
– Как ты начала делать домашние задания за нас на первом курсе, так до сих пор помогаешь Пете строить карьеру?
По лицу Пети было ясно, как его задели слова Светы, и я вспомнила, что прекратила с ней общаться, потому что Светин характер с возрастом становился всё язвительнее.