Багатур
Шрифт:
– Ну, вот, – оценил Олег, – совсем другое дело.
Рассчитываясь с суетливым торгашом золотыми номисмами, 30 Сухов принял на сдачу серебряную гривну и полную горсть мелочи – кожаных кун и векш. 31
Приосанившись, Олег проследовал к оружейникам. Народу возле лавок, торговавших доспехами, щитами да оружием, было немного – уж больно дорого всё. Трёх коней можно было приобресть по цене одного простенького меча, а за полный набор доспехов и воинских «орудий труда» отдашь столько гривен, что хватило бы на покупку стада коров, голов этак с десяток-полтора.
30
Византийская золотая монета (3,79–4,55 г, в зависимости от эпохи). Чеканилась с IV века н. э.
31
Тогдашняя денежная система опиралась на серебряные гривны (49,25 г). Одна гривна была равноценна 25 ногатам, или 50 кунам, или 100 векшам.
Среди бойких купцов Сухов сразу выделил «чужеродное тело» – долговязого крестоносца, зябко кутавшегося в свой плащ. Видать, из самого Константинополя прибыл «лыцарь», да поиздержался, раз уж понёс на торг свою «сбрую» 32 – длинную кольчужную рубаху-хауберк, с капюшоном и «варежками», ведёрчатый шлем с прорезями для глаз и дырочками для дыхания.
Покупатели обходили рыцаря стороной, прицениваясь к привычным шеломам 33 и панцирям из бычьей кожи. Заметив интерес Олега, долговязый оживился.
32
Понятия «латный костюм» в те времена не существовало. Доспехи подчас назывались просто «сбруей».
33
Шелом – сфероконический шлем с плавным переходом в остриё на верхушке. Хорошо защищал от вертикальных ударов мечом или саблей, потому и продержался у русских витязей несколько веков подряд.
– Не желаете ли купить? – прожурчал он в манере разбитного продавца, разве что с запинками в трудных словах. – Всё в лучшем виде, работа знатнейших мастеров Милана и Аугсбурга! Как раз ваш рост, словно кто мерку снял!
Его русская речь была удивительно чиста, разве что подчёркнуто чёткий выговор выдавал в рыцаре инородца.
– Вы говорите по-гречески? – спросил Олег церемонно.
– О, да!
– С кем имею честь?
Крестоносец неуловимо изменился – он будто вырос, сквозь торгашескую угодливость прорезалось достоинство.
– Барон Гийом де Танкарвиль, – представился рыцарь.
– Магистр Олегарий, – отрекомендовался Сухов. – Приветствую вас, милорд. И позвольте вам представить моего друга, протоспафария Александра.
Гийом и Шурик сдержанно поклонились друг другу.
– Что привело вас на эти стылые берега? – вежливо поинтересовался Олег, переходя на русский.
Барон улыбнулся.
– Под уч-ти-во-стью сиятельный магистр скрыл иной вопрос, – сказал он. – Почему рыцарь продает свои доспехи? Видит Бог, я верно служил и храбро сражался, посему и был отягощен грехами тяжкими. Меч мой испил немало крови сарацин, но поднимать его на христиан только за то, что они право-слав-ные… – барон де Танкарвиль покачал головой. – Нет, этого моя душа не приемлет. Я решил уйти от мира и за-тво-риться в тихой обители, где проведу остаток дней в молитвах, взыскуя покоя…
Сухов кивнул и скинул шубу. Натянул на себя толстый стеганый гамбезон – мягкую подкладку под кольчугу, гасящую удары. Хм. Надо же… И впрямь, будто по нему сшито.
Гийом помог магистру надеть скрипящий доспех. Олег напялил меховой подшлемник, просунул голову в кольчужный капюшон, затянул шнурок вокруг лицевого отверстия. Плосковерхий, похожий на бочонок шлем довершил облачение. Шлем сидел как влитой. Благодаря ременной подкладке, он не давил, зато облегал плотно, в самый раз. Смотреть на мир сквозь узкие прорези Сухову было непривычно, но это пустяки, дело житейское.
– Ну, как? – глухо раздался его голос. Пар от дыхания протёк через насверленные дырочки.
Пончик выразительно показал большой палец:
– Класс!
Олег величественно кивнул и стащил шлем.
– Я беру латы, – сказал он.
– А меч?
– И меч.
– Слава тебе, Господи! – вырвалось у барона.
Сухов выскреб остаток золота из кошелька и передал его Гийому.
– О, сиятельный! – с чувством изрёк рыцарь. – Вы меня спасли! Скоро уже лёд сойдет, и к югу двинется купеческий караван, а у меня ни гроша на дорогу! Уж год минул, как я тут око-ла-чиваюсь. Послали меня к великому князю киевскому с поручением, а вот обратно всё никак не выберусь… Что ещё могу я сделать для своего благодетеля?
– Расскажите, милорд, о князе – сам к нему направляюсь. Кто он и что он?
Гийом смутился.
– Это сложно, сиятельный, – сказал он с запинкой. – В том году княжил Владимир Рю-ри-кович, но он попал в плен к половцам…
– К «чёрным клобукам»? – вставил Олег, демонстрируя свою осведомлённость.
– Что вы, сиятельный! «Чёрные клобуки» – пострадавшая сторона. Половцы изгнали их из степи, и те немного обрусели, крестились даже, многих к оседлости потянуло. А степь не зря зовётся Половецкою… Так вот. Трон Владимира Рюриковича занял Изяслав Мсти-сла-вович «Смоленский». Зимой великий князь Владимир выкупился из плена и выгнал Изяслава из Киева…
– Ага… – задумался Сухов. – Чувствую, без пол-литра тут не разберёшься…
– Что? – не понял барон.
– Я говорю, просто так в нынешней сложной политической обстановке не разобраться. Буду обязан, если милорд согласится разделить с нами трапезу.
– Плачу я! – поставил условие Гийом.
– Идёт!
Харчевня отыскалась неподалёку – это была огромная изба с низким закопченным потолком, подпёртым резными деревянными столбами. Тусклый свет, падавший из малюсеньких окошек, заделанных слюдой, уступал отблескам огня из открытой печи, напоминавшей камин и такой огромной, что хоть быка в ней жарь. В душном полумраке угадывались длинные столы и скамьи. Скамьи, натёртые седалищами, блестели, словно покрытые чёрным лаком, а вот столешницы сияли белизной скоблёного дерева. Пахло дымом и квасом.
– Чистенько, – снисходительно сказал Пончик. – Белый верх, чёрный низ. Угу…
Барон тайком рассчитался с краснолицым кабатчиком, видимо, погашая прошлые долги, и громким голосом заказал мяса, хлеба и вина.
Олег сел за стол, по привычке – спиною к стене. Шурик притулился рядом, Гийом устроился напротив.
– Что вы хотите знать о князе киевском, сиятельный? – спросил он.
– Всё!
Барон потёр редкую рыжеватую бородку, сморщил хрящеватый нос, задумался.
– Тут такой узел завязался, – протянул он, – что слова и дела одного лишь князя киевского не выпростать из общей путаницы…
– А вы по порядку, милорд, – спокойно ответствовал Сухов. – И учтите, что я совершенно не знаю, что здесь творится. Давно не был. Очень давно…
– Хорошо! – тряхнул головой Гийом. – Начать надо с того, что на востоке Киевское княжество соседствует с Черниговским. Там правит Михаил, старший из рода Ольговичей, сын Всеволода Чермного. А на западе проходит граница с княжеством Галицким, на чей престол раз за разом пытается взойти Даниил Романович, волынский князь. И все эти три больших царства-государства раздроблены на множество мелких. Так вот… Тут уже лет десять, если не больше, идёт война между местными государями. В начале позапрошлого года князь Даниил потерял Галич. Тогда же к Киеву двинул войска Михаил Черниговский, вместе с Изяславом Мсти-славо-вичем. Тогдашний великий князь киевский, Владимир Рю-ри-кович, пошёл на союз с Даниилом Галицким. Михаил Черниговский отступил, а Изяслав бежал к половцам, с коими весьма дружен, к хану Котяну Сутоевичу. Владимир же с Даниилом повернули на Чернигов, и там к ним присоединился князь Мстислав Глебович. Он отговорил их нападать на Чернигов, но при этом лукавил, поскольку являлся тайным союзником Михаила Всеволодовича и желал измотать князей галицкого и киевского в мелких стычках.