Багатур
Шрифт:
— Короче, — сказал Олег.
— Сразись с Турвидом, — закончил Гостомысл. — Если он тебя убьёт, будем ждать следующего гостя. Если ты победишь, Дана станет твоей.
— Никогда! — отчеканила дочь вождя.
— А тебя никто не спрашивает! — повысил голос Гостомысл.
— И я отъеду без помех? — уточнил Сухов.
— Безо всяких!
Поглядев на звероподобного Турвида, Олег спрыгнул с коня.
— Ладно, — сказал он, — если вам не жалко потерять целую тушу гнилого мяса, то я её уделаю. Только дайте мне свой меч — пусть оружие будет одинаково.
Толпа одобрительно зашумела. Жрец исчез ненадолго и вернулся с двумя мечами, прямыми и длинными. Ещё раз глянув на Турвида, Сухов снял с себя куяк, скинул шубу — пусть и условия будут равными, ведь гориллоподобный язычник не имел даже кожаного панциря. Видать, устрашал противника одним своим видом.
Взвесив в руке меч, Олег заговорил с Турвидом:
— Где ж тебя такого сделали, а? Человек-вепрь! А в итоге и не человек, и не кабан, а неведома зверушка. Зверюга! Тобой, наверное, детей пугают, когда те не слушаются. Писаются поди, тебя завидев?
Турвид не ответил, а зарычал. Сжимая в руке клинок, он бросился на Сухова, орудуя мечом неумело, словно палкой выбивая невидимый глазу ковёр. Олег даже подумал, что у вождя была не одна, а две задумки — и доченьку женщиной сделать, и Турвида убрать. Видать, опасно было чудище сие.
Отступая под натиском деревенского великана, Сухов сделал пять шагов назад — и перешёл в атаку, делая выпад за выпадом. Шкура Турвида уже в нескольких местах окрасилась кровью, а Олег всё медлил. Умертвить Турвида — не проблема. Пусть уж деревенские вволю насмотрятся, налюбуются зрелищем ритуального убийства.
А великан наседал, рубя наотмашь, пластая воздух вверх-вниз, наискосок. «Хватит!» — решил Сухов и уколол Турвида в руку. Пальцы у того разжались, и меч отлетел далеко в сторону.
— Ну, что? — спросил Олег, тоже откидывая меч. — Продолжим? Я смотрю, тебе давненько рожу не чистили…
Турвид обалдел сперва, углядев, что его противник остался безоружным, потом украсился довольной ухмылкой и пошёл на Сухова — ломать, давить, терзать.
А Олег заехал ногой Турвиду в пах — великан изогнулся, бледнея и сипя. Схватив его за большие оттопыренные уши, Сухов приложил голову Турвида об колено, ломая нос и плюща губы. Тут великан его достал, хватив кулаком по корпусу — Олег отлетел в сторону. Упав, Сухов тут же перекатился, и вовремя — огромная лапища Турвида с размаху ударила по тому месту, где он только что лежал. Олег сделал подсечку, и великан грохнулся наземь. Зарычав, Турвид вскочил, снова упал, на карачках добрался до оброненного меча и кинулся на Олега, отрезая того от собственного клинка, оставляя его за спиной. «В догонялки сыграем?» Нет, не пришлось — тот самый старший дозорный, что привёл Сухова в деревню, подхватил его меч и швырнул, крикнув: «Держи!»
Олег поймал клинок, и Турвид, несшийся на него бешеным буйволом, резко затормозил.
— Ты хотел моей смерти? — спросил Сухов. — Извини, я первый.
Отбив секущий удар меча, Олег вонзил остриё своего клинка Турвиду под сердце. Могучий организм сдался не сразу — сильно вздрагивая, великан обвисал на мече, пытаясь «сорваться с крючка». Не вышло. Силы стали покидать громадное тело. С низким рыком Турвид упал на колени. Сухов выдернул меч. Человекообразное чудище покачалось и рухнуло. Загребло ногой и замерло уже навсегда.
— Готов, — скучным голосом сказал Олег.
Толпа молчала, едва дыша, а после вразнобой выдохнула:
— О-о!
Сухов понял, что представление удалось на славу. Оглянувшись, он не увидел Даны. Гостомысла Олег тоже не приметил, но жрец подошёл сам.
— Ты выиграл бой, — торжественно провозгласил Геревит, — и ты получишь награду.
А Сухов посмотрел на темнеющее небо и подумал, что переночевать под крышей было бы куда лучше, нежели в снегу под ёлкой. «И что я должен делать?» — хотел он спросить, но жрец опередил его, позвав за собой.
— А кони?
— Не беспокойся о них, — сказал Геревит, — они будут сыты и довольны, а твои сумы — целы и невредимы. Не развеешь ли ты моё недоумение, витязь? От сум твоих веет смертью…
— Там мёртвая голова, — неохотно признал Олег.
— О! И чья?
— Великого князя.
Жрец не нашёл слов — он просто помотал головой.
— Глядя на тебя, я испытывал восхищение, — сказал он чуть после, — а теперь чувствую почтение.
Олег не ответил ему. Респект так респект. Он не против.
Геревит провёл его в баню и поручил двум дюжим мужикам, наказав им согнать с Сухова всё чёрное и злое. Мужики поклонились и повели Олега на заклание богу чистоты — в семи водах промыв, прополоскав, прокалив, пропарив.
Еле живой, «витязь» переоделся во всё чистое, домотканое и небеленое. За дверьми бани его поджидали две женщины. Они провели Сухова в пустующий длинный дом, в тот край его, где стояла огромная печь, а за стеной пряталась горенка.
Введя Олега в горенку, женщины с поклоном удалились.
Солнце уже садилось, и два маленьких окошка, заделанных прозрачной слюдой, пропускали внутрь рябиновый свет заката. Из темноты появилась Дана, обнаженная и притихшая. Она шла ломким шагом, ступая на цыпочках. Распущенные волосы спадали на грудь, небольшую, но красивой, точёной формы.
Олег разделся и приблизился к Дане. Огладил плечи, положил ладони на груди и сжал пальцы — тугие какие! Девушка дрожала.
— Тебе холодно? — спросил он.
Дана помотала головой.
— Мне страшно, — сказала она.
— Чего ты боишься?
— Я тебя боюсь… Я тебя обидела.
— Пустяки какие…
Сухов привлёк девушку к себе, обнял, погладил по спине. Дана, будто борясь с собой, медленно опускала голову, пока не уложила её на мужское плечо.
— Ой, — сказала она шёпотом, — он у тебя шевелится…
— Он?.. А-а…
Подхватив Дану на руки, Олег отнёс её на постель у тёплой стенки, уложил и принялся целовать всю — от шейки до коленок. Девушка постепенно оживала, её дыхание сделалось прерывистым, а соски набухли и отвердели. Девичьи руки исследовали мужское тело, совершая открытие за открытием. Дана прижималась к Олегу губами, грудью, бедрами, пока он не сдвинул девушку на край ложа, не спустил её ноги на пол и не раздвинул их пошире. И очень хорошо вошёл, очень бережно и нежно.