Багровые ковыли
Шрифт:
Проклятая война! Уничтожение русского семени!
Владислав тихо, на цыпочках, вошел в дом, стараясь не разбудить Наташу. Снял с одной из подушек белую наволочку, смял, сунул в карман. Нацепил шашку. Вышел во двор седлать коня.
Герр Питер, успевший уже сменить ночной колпак на картуз, встревожился:
– Герр оберст, а как же фрюштюк? Голодный баух… брюхо… нехорошо.
Владислав только махнул рукой: отстань, мол.
«Руссо-Балт» – надежная машина. Прочнее всех «немцев» и «итальянцев», не говоря уже о нарядных
Проезжая по заповеднику «Аскания-Нова», спугнули нескольких цветастых птиц и диковинных животных, разбежавшихся два года назад по степи и чудом выживших. Из кустарника на краю балки за ними следили две зебры, сторожко прядали ушами. Зверье, которое Фальц-Фейны завозили сюда из дальних стран, превратилось в объект охоты, стадо оглядчивым и диким.
– Напрасно ты сказал Владиславу про брата, – заметила Нина, голос ее от тряски вибрировал и дрожал. – Переживать теперь будет.
– Это не страничка семейной хроники, – строго ответил Слащев. – Это военный факт, важный для артиллериста.
Глава пятнадцатая
Семь верст от Блюмендорфа до Днепра Барсук проскакал за четверть часа: конь, привычный к артиллерийскому уносу, быстрее не мог, не был приучен. В кустарнике сидел пост артразведки: солдаты ночью ходили на ту сторону, теперь, перевернув каюк, сушили на нем одежду, ждали солнца. Вода в Днепре розовела под рассветным небом.
– Давайте лодчонку, – приказал Барсук.
Хлопцы играючи поставили каюк на воду. Полковник в два узла привязал к шашке белую наволочку, воткнул клинок острием в нос каюка. Получился белый флаг. Оттолкнулся веслом от берега, погреб к островку, что виднелся вдали, поближе к крутому «большевистскому» берегу. Островок порос невысокими вербами. У Берислава, где испокон веку переправлялись через Днепр, было несколько таких островков и кос. Быстрая вода зачастую перегоняла песок с места на место, и получалось так: еще в прошлом году здесь был остров, а в нынешнем – такая глубина, что и дна хорошему пловцу не достать.
Светало быстро. Издали кусок белой ткани на носу каюка, подпаленный рассветом, казался красным.
Возле разведчиков, даже не прошелестев пересохшей за лето травой, возник капитан Шаров.
– Куда он? – спросил как будто лениво, искоса глядя на лодку.
– Не можем знать, – ответили солдаты. – Не докладал его высблагородие.
Шаров глянул на притаившийся в кустах, как зелено-серый удав, ручной пулемет «льюис», перевел взгляд на каюк с пламенеющим флагом.
– Если поплывет за остров, срежьте! – приказал артиллеристам.
Те не пошевелились. Барсука они любили за храбрость, доброту, веселый нрав. Да пусть хоть и к большевикам уплывет – скорее они капитана пристрелят. Шаров вмиг оценил обстановку, стал настороженно следить за каюком. Если командир артдивизиона уйдет к красным, с него, Шарова, голову снимут. А что делать?
С того берега тоже наблюдали за лодчонкой с одиноким гребцом. На обрыве выросли
Барсук пристал к острову, протаранив песок. Встал на бугорочек возле вербы, выпрямился во весь рост. До красных было шагов сто пятьдесят, не более. Для хорошего стрелка не расстояние.
– Эй, на берегу! – крикнул Владислав.
Артразведчики следили за происходящим с тревогой.
– Если на латышей нарвется, срежут, – сказал унтер. – Народ аккуратный, что немец. Только злее.
Красные ответили Барсуку не сразу. Поговорили о чем-то между собой, посовещались.
Раздались сухие щелчки, и с вербы под ноги Барсуку посыпались продолговатые вербовые листья. Иные долетели до воды, и их подхватило быстрое течение.
– Не стреляйте, черти! – крикнул Барсук. – Я по делу!
– Что надо, фысокоблагородие? – крикнул один из «большевичков», стараясь пересилить шум текущей под обрывом воды. Акцент был прибалтийский, а в голосе звучала насмешка. Но зоркоглазый, черт. Разглядел «беззвездные» полковничьи погоны. – Гофори дело!
– Покличьте кого из артиллеристов! Мне нужен Барсук-Недзвецкий! – Еще громче крикнул в сложенные ладони: – Барсук-Недзвецкий!
На красном берегу снова посовещались. Но позы были мирные, никто не спешил больше снимать с плеча винтовку. Все, должно быть, знали, что ожидаются тяжелые бои и большие жертвы. Стоит ли огород городить раньше времени?
– Зачем тебе? – спросили.
– Брат мой. Поговорить хочу.
Двое из группы на обрыве исчезли. Владислав присел на травянистую кочку, прижал руку к ноющему, еще не зажившему боку. Неужели действительно отыщут Льва? Они не виделись с четырнадцатого. За это время сдвинулись и сместились целые эпохи.
Днепровская вода с тихим шелестом обтекала остров. Здесь некогда переправлялись турки, татары, запорожцы, литовцы, петровские солдаты, суворовские удальцы. Вода легко смывала кровь с песчаных берегов, журчала в промоинах, и тихо шелестела под ветром лоза.
Уже всходило солнце, ударяя с востока в обрывистый берег.
На откосе появилась долговязая, сутуловатая фигура. Солнце высветило ее ясно, и были видны даже длинные, слегка вьющиеся волосы, подрагивающие от ветерка. Человек всматривался против света, приставив ладонь ко лбу. Остров казался ему темным пятном.
– Это ты, Слава? – неуверенно и не очень громко выкрикнул инженер-звукометрист Барсук-Недзвецкий.
Владислав не торопился отвечать. До него не сразу дошло, что на той стороне реки, разделенной водой, как неодолимой преградой, действительно стоит его брат.
Они вместе еще в детстве бредили артиллерией и начали с игрушечных пушчонок. Потом научились делать действующие модели и ходили с обожженными от пороха лицами. Увлекались лекциями выдающегося баллиста Дроздова и автора метода численного интегрирования академика Крылова, ученого ломоносовской широты.
В четырнадцатом Владислав ушел на фронт вольноопределяющимся, в батарею легких орудий, а Левка, человек аналитического ума, закончил «Михайловку» и остался работать в ГАУ. Пути их резко разошлись.