Багровые ковыли
Шрифт:
– Да, это я, Лева! – крикнул полковник. – Приехал бить нас, брат?
– Слава, не надо! Я артиллерист! А почему ты на той стороне?..
Их голоса звучали над рекой, и не все слова доносились внятно, но они понимали друг друга.
– Все специалисты здесь, Слава! Мы создаем лучшую артиллерию в мире. И лучшую армию… Ты бы видел!
Полковник помолчал. Он не хотел бесполезных споров. Да, все спецы, все ученые артиллеристы остались действительно там, в красной России. И они, конечно, добьются того, чего хотят, потому что за ними огромная страна, а за Владиславом Барсуком маленький, последний клочок суши, за ним всего два-три десятка легких французских
Но он поклялся служить старой России. Он давал клятву. Однако не станешь же орать про все это через речку. Тут дело личное.
– Как мама, Лева? Как Алексей Николаевич?
– Здоровы. У меня академический паек. Кормимся.
– Это хорошо. На Лене не женился?
– Нет, брат. Лена вышла за Берестенникова. Помнишь, пороховед?
– Жаль. Хорошую девушку упустил. Все некогда?..
– Да так… А ты?
– Я женился. Недавно.
– Мои поздравления! Кто она?
– Долго объяснять. Из хорошей семьи.
– Счастья вам!..
Помолчали опять. О чем говорить? В гости приглашать друг к другу? Уж какие там гости: им в скором времени посылать друг на друга стальные чушки с тротилом. Причем у него, Владислава, возможности просто-таки жалкие. И шансов умереть в этой перестрелке во сто крат больше.
– Ты извини, Слава! – что есть силы крикнул с того берега Лев Генрикович.
Барсук понял брата. «Извини, мол, что у меня несколько десятков тяжелых стволов против твоих пукалок. Что у меня инструментальная разведка и что артиллерией командует сам великий Грендаль, лучший в мире пушкарь, твой учитель…»
– Чего уж там, Лева. Может, даст Бог, свидимся?
– Может… Хотелось бы…
– Прощай, брат!
На каючке Владислав отправился обратно, к своим. Грустная, однако, получилась встреча. Даже нелепая. А все-таки повидал брата. Впервые за шесть лет. По-другому и не могло выйти.
Больше ни одного выстрела не раздалось с того, высокого берега. Дали уйти полковнику. Тоже ведь люди. Ну а попади он к ним в плен – не задумываясь, поставили бы к стенке как белую кость.
Такая вот она, война.
– Что, братца повидали, ваш высбродие? – спросил унтер, подтягивая каюк к кустам.
– Повидал, – буркнул Барсук. Самое печальное: он не знал, за кем из них правда. У каждого была своя. Не переспоришь, не переубедишь. Выходит, кто-то кого-то должен убить. Кто жив останется, тот и прав.
Когда он вернулся в Блюмендорф, Наташа стояла у дома, ждала.
Сердце зашлось от любви и горечи. Надо бы отправить ее к красным, там у нее было бы больше возможности выжить. А так – погубит он ее. Тогда – спас, теперь – погубит.
Но как оторвать ее от сердца, как прожить без нее ну вот хотя бы эти несколько дней?
Глава шестнадцатая
Поезд генерала Врангеля пришел в Мелитополь ночью с погашенными огнями: еще на станции Джанкой главнокомандующего предупредили, что отдельные большевистские разъезды, случается, подходят к линии железной дороги, иные достигают Крымского перешейка. Степное село Нижние Серогозы, лежащее чуть в стороне от шляха Каховка – Мелитополь, то и дело переходит из рук в руки. На всем пространстве Северной Таврии идет маневренная война.
В салон-вагоне с затененными окнами главнокомандующий рассматривал только что составленную в оперативном отделе штаба схему. Как человек, приученный к игре в шашки или домино, ничего не понял бы в шахматной позиции,
Рано утром, еще в сумерках, главнокомандующий подписал диспозицию на следующие сутки, зная заранее, что его приказы опоздают, хотя их тут же, едва рассветет, понесут в своих вымпелах аэропланы на запад, север и восток от Мелитополя. Вся надежда была на опыт и умение его генералов. И хотя большая часть их была молода, за их плечами уже стояли отличная подготовка и немалая боевая практика. Это была настоящая военная косточка, потомственные бойцы.
Врангель знал, что они справятся с этой кровавой таврической головоломкой. Одолеют красных. Но что потом? В этих боях будут потеряны лучшие кадры, и замены им уже не найти. Ллойд Джордж, английский премьер, предлагает свои услуги по заключению перемирия с большевиками. Иными словами, он предлагает сдаться Москве, как только большевиками будет объявлена амнистия. Некий влиятельный политик Бонар-Лоу, выступая в палате общин, обещает проконтролировать, чтобы большевики сдержали свое слово. Ах, как красиво!.. Политические проститутки эти джентльмены. Как будто они не знают, что обещания большевиков гроша ломаного не стоят. Но Англии нужны русский хлеб, лес, лен, металл. Англия тоже истощена войной и знает, что большевики за мир будут отдавать посредникам все за полцены. Торговцы в смокингах!..
Но давить на слабого они умеют. Прекратили всякую помощь. Более того, не дают даже получить вооружение из старых русских запасов в Румынии, Польше и Восточной Турции.
Франция с ее изменчивым и капризным социалистическим руководством – это еще одна головная боль. В сущности, они, Русская армия [10] , остаются один на один с гигантом – красной Москвой.
На рассвете главнокомандующий после бессонной ночи прилег на полчаса отдохнуть. Позволил себе снять высокие кавалерийские сапоги, так утомившие его ноги, подложил под голову кожаную затертую подушку. Прежде чем смежить веки, с удовольствием оглядел все помещение просторного салона, где проходили бесконечные совещания, а сейчас на миг воцарилась тишина. За стенкой на цыпочках проходили штабные, вполголоса бурчали о чем-то.
10
Врангелевские «Вооруженные силы Юга России» (ВСЮР) получили в эти дни название Русской армии. Боевые ее части насчитывали 40–45 ысяч человек: численность одного корпуса довоенного времени.
Петр Николаевич Врангель, истово верующий русский генерал с кровью скандинавов, любил во всем точность и аккуратность: в докладах, в одежде, в обстановке. Вообще говоря, он был семьянином, домоседом, выбравшим, увы, военную профессию, тогда как все остальные родственники подались в писатели и ученые. Даже в живописцы. Он очень любил свою жену Ольгу Михайловну, молодую красавицу, бывшую до замужества фрейлиной императрицы. Их свадьба состоялась незадолго до начала Великой войны. За пять лет их брака Ольга родила ему троих прекрасных детей – Елену, Петра и Наталью. И собирались завести еще одного, четвертого, несмотря на войну, переезды и лишения. И, наверно, потом и еще одного. Она была прекрасной женой и матерью. И оставалась страстной любовницей.