Бальмануг. (не) Баронесса
Шрифт:
– Джан хочет научиться вашему человеческому этикету. Как у эйров принято. Он заплатит! Серебром!
Хелен удивилась. Зачем шитеру великосветский этикет? В свое общество местные снобы его всё равно не примут. Скорее даже дальше порога не пустят, будут относиться не лучше, чем к слуге.
– Ты уверена, что он этого действительно хочет?
А то кто знает. Может, это просто такой маневр из жалости к "бедняжке эйре", которая не хочет жить в долг, но которую Ларки просто так выгнать из гостиницы не могут.
– Хочет! – активно закивала Шелли, заставляя волосы взлетать от резких движений. – Он хочет поступить на службу к Норби, но это не наш клан. Они не возьмут чужака, своих хватает,
Это Джан не такой? Тот широкоплечий здоровяк, что занимал чуть ли не полкухни, когда рубил мясо для котлет? Откуда Хелен замечать такие детали, если шитеры здесь все слишком высоки и массивны, по сравнению с ней, человечкой.
– Так что его просто так не возьмут. Но если он будет знать ваш этикет... Его мало кто из наших знает. А Норби ведут дела с людьми. Даже, представляешь... – шептала громким голосом Шелли, наклоняясь к девушке ближе. – ...говорят, что даже с некоторыми эйрами ведут дела! Вот! Поэтому Джану очень-очень надо разбираться в ваших заумных порядках...
Шитера частила, выдавая фразы потоком, и всё, что поняла Хелен – Джан хочет подучиться редкому у шитеров навыку перед прохождением собеседования в другом клане. И она согласилась. Кто же от серебра за честный труд откажется.
Только во избежание сомнительных ситуаций сказала шитере, чтобы та обязательно присутствовала на их занятиях. Подвоха от самого Джана Хелен не ожидала, в гостинице, как и самой семье Ларки действительно был порядок. Но раз незамужней эйре не положено находиться наедине с мужчиной, даже если бы он был человеком, то пусть Шелли действительно побудет немного компаньонкой. Шитеру это условие только обрадовало.
Помещение нашлось в самой гостинице – один из пустующих номеров на первом этаже. Не известно, на какую расу оно было рассчитано, но было очень просторным. Насчет оплаты договорились. Джан пообещал целую серебрушку за пять уроков. Хелен не знала местные расценки, но подозревала, что вряд ли уроки на самом деле стоят так дорого, о чем прямо сказал Шелли. Но та заверяла:
– Ты же настоящая эйра! Конечно, уроки от эйры будут стоить гораздо дороже!
Спорить Хелен не стала. И со следующего вечера они начали заниматься.
Теперь девушка отправлялась в академию с утра пораньше. Проверяющий каждый день Харпер находил ее уже за столом в библиотеке. А после обеда Хелен старалась закончить работу побыстрее, чтобы заняться обучением шитера.
Она смутно представляла, что из необъятного этикета высшего общества можно впихнуть в инорасника всего лишь за пять дней. Джан хотел работать в охране, но в семье Бальмануг ранее не было личных охранников, так что нюансы этой работы девушка не могла рассказать парню. В итоге Хелен решила ознакомить шитеров хотя бы с общими азами, на изучение которых у детей в благородных семействах уходят годы. А им надо управиться за пять дней.
– Еще вальс хочу научиться танцевать, – сильно смущаясь признался в первый же вечер Джан.
– Вальс? – А Хелен думала, что шитерам ее уже не удивить. – Зачем?
Что местные знатные людишки скорее всего не будут с прислугой танцевать, удержала за зубами.
– Просто. Красиво, – окончательно стушевался здоровенный плечистый парень повышенной, как и все шитеры, волосатости.
– Ладно, тогда в последний день потанцуем, – пообещала ему человечка.
Ну, а пока азы. По нескольку часов на каждый урок. Как люди приветствуют друг друга – на улице или в помещении, при случайной встрече или при запланированном визите и на чьей территории, если встречаются равные по положению или из разных сообществ, одного пола и возраста или разного, при мероприятиях
И всё это касалось исключительно человеческого общества, высших его уровней. Как положено реагировать на других инорасников, Хелен не знала, но шитеру как раз нужно было знать именно порядки для людей. Шелли, как компаньонка, тоже присутствовала и внимательно слушала, иногда только охала да ахала или возмущенно комментировала, насколько, мол, у человеков всё сложно и запутано.
Тогда Хелен объясняла, что в высшем обществе главное – сдержанность. И, заставив шитеров распрямить плечи, требовала от них "высокородного хладнокровия". Хотя как раз этого в самой новой Хелен недоставало, понимала она. Глядя со стороны на открытую эмоциональную Шелли, попаданка Елена понимала, насколько сильно воспитание чужого мира прорывается в ней самой через великосветскую муштру прошлой "баронессочки". И давала себе обещание быть гораздо сдержаннее, больше следить за манерами и языком, не допускать впредь досадных оплошностей. Ведь они могут погубить ее, если выдадут самозванку в чужом теле.
Так что эта учеба помогала и самой Хелен. Она не только наводила ревизию в воспоминаниях и манерах, оставленных ей по наследству вместе с этим телом, но и заново, более плотно вживалась в образ приличной эйры этого мира. Конечно, хотелось бы думать, что есть шанс вернуться в родной мир, да еще в родное тело. Что всё сейчас происходящее немного понарошку, этакая ролевая игра, из которой когда-нибудь можно будет выйти.
Но с каждым прожитым днем девушка понимала, что шансы на возвращение ничтожно малы. И если первое время в этом мире она просто погружалась в срочные дела для выживания, то сейчас наступает время всё еще раз внимательно осознать. И смириться, что у нее отныне новая жизнь, новое тело, новая "родина", к которым надо привыкать и относиться серьезнее.
С работой в библиотеке наладилось. Пальцы привыкли к рукописной работе, буковки в журнале получались действительно красивыми. Стопка необработанных курсовиков таяла быстро. Интересные темы для самостоятельного потом изучения записывались в длинный список и пугали предстоящей учебой. К сожалению, от всех этих умных терминов Хелен в себе магию так и не почувствовала, но решила пока не нервничать и оставить магическую практику на потом. Если у нее задокументирован аж седьмой уровень, то где-то там магия точно должна быть.
Итого на перепись девушка потратила всего пять дней. И это притом, что она не торопилась. Но также она не спешила признаваться ректору об окончании работы. Слишком умной здесь быть нельзя. Зачем настораживать эйра Велинсора еще больше, если она уже и так много глупостей наделала?
Поэтому Хелен от нечего делать прочитала все предыдущие записи в журнале – описания студенческих работ за пару предыдущих лет, выискивая там новые незнакомые для себя фразочки. Еще раз перелистала наиболее интересные курсовики и дипломы, вчитываясь заново в текст и пытаясь что-нибудь новое понять. Или хотя бы угадать. Или хотя бы допридумать, используя память прежней Хелен и жизненный опыт другого мира.