Банда - 3
Шрифт:
– Кто поджег?
– Судья спички дал, Вовчик чиркнул... Решайте, кто из них.
– А кто поливал бензином?
– Поливали, - ответил Круглов.
– Без бензина он бы не загорелся.
– Ты так хитро отвечаешь, что мне сразу все становится ясно - ты ведь поливал его из банки?
– Откуда вы знаете, что из банки?
– Так вы же ее на месте оставили. А на ней отпечатки твоих пальцев. Опять прошу - давай поговорим!
– Там не только мои...
– Конечно, вы все там расписались... И второй ваш амбал, слинял куда-то... Куда он может
– Он заложил всех... Что с ним было делать? Вовчик и предложил... Мы, говорит, не только его накажем, но и всех остальных к порядку призовем.
– Кого это - остальных?
– Судью того же, который поспешил спички сунуть Вовчику. Безухого банкира, Анцышку-ресторанщика... Вовчик сказал им... Неприятно, говорит, вот так умирать... Надеюсь, говорит, что вас такая судьба не постигнет...
– Его самого и постигла, - заметил Пафнутьев.
– Вовчик хорошо умер, - покачал головой Серега.
– Он и не понял, что умирает, не успел ничего понять. Лучше смерти не бывает... Всегда везучим был.
– Ладно, - прервал Пафнутьев.
– Завидовать чужому счастью нехорошо, не будем... Сгорел Ерхов, затих, костер потух, водку выпили... Что дальше?
– Почетных гостей он отправил "жигуленком"... Велел всех по домам развезти... Они там уделались все, вонь стояла, как в вокзальном туалете... А я с Вовчиком поехал.
– Ерхова оставили догорать?
– А чего там оставлять? Там уже ничего и не осталось. Никто бы и не догадался, что это Ерхов... Мало ли по лесам, по полям валяется недогоревших, недогнивших, всплывших... Одним больше, одним меньше...
– Ладно, оставим пока это. Вы с Вовчиком отъехали последними?
– Он проследил, чтобы все гости отбыли, потом приказал мне с Костей собрать остатки ужина в один мешок...
– Какие остатки?
– Все, что недоели, недопили, что могло навести на него...
– Куда все дели?
– В мусорный ящик сунули.
– Какой ящик? Где? На какой улице?
Круглов посмотрел на Пафнутьева с нескрываемым сочувствием, даже с жалостью.
– Вы в самом деле думаете, что там что-то осталось? Нищие, все эти бывшие учителя, ветераны, герои, защитники отечества... С пяти утра, с ночи еще обшаривают все мусорки... Кому-то из них крепко повезло с этим мешком... Неделю будет питаться и месяц водку пить.
– Да, тут ты, наверно, прав, - согласился Пафнутьев.
– Продолжим. Итак, вы поехали... Дальше.
– А что дальше... Ехали без приключений.
Когда въехали в город, когда до его дома оставалось два квартала... Оно и бабахнуло.
– Вы ехали без единой остановки? Никуда не заезжали? Нигде Вовчик не похмелялся, не выходил позвонить?
– А зачем выходить? У него в машине телефон. Хоть в Японию, хоть в Германию... Не выходя из машины.
– Что, в самом деле приходилось в Японию звонить?
– простодушно удивился Пафнутьев.
– В Японию не знаю, не слышал, к слову сказал... А в Германию он частенько... Ой, - Круглов прижал ко рту большую ладонь в ссадинах, вымазанную зеленкой.
– Проболтался, дурак набитый.
– Да ладно, - Пафнутьев махнул рукой.
– Вовчик на тебя не обидится, наказывать не станет. Продолжаем вспоминать... Вас кто-нибудь останавливал?
– Вы знаете человека, который может Вовчика остановить?
– Нет, я такого человека не знаю... Хотя нет, вру, знаю. Я его останавливал. Правда, не один, с помощником, но останавливал.
– Это когда вы нас с оконной решеткой облапошили? Неплохо сработано. Вовчик неделю бесновался...
– Вспоминаем дорогу... Что-то у вас было в дороге. Была помеха, не может не быть...
– О!
– вдруг воскликнул Круглов и даже приподнялся на подушке. Точно! Гаишник нас останавливал. Уже в самом городе. Улицы были пустые, Вовчик любит быструю езду, мы, конечно, нарушали - и на красный шли, и на желтый... Это было. И он нас остановил.
– Так, - удовлетворенно проговорил Пафнутьев.
– Дальше? Остановил, потребовал документы? Что-то сказал напутственное? Узнал Вовчика?
– Какой-то он был... Привередливый, - Круглов сморщил лоб так, что толстые молодые морщины протянулись над его светлыми бровками.
– Что-то он все время хотел... Вовчик не возникал, сидел на заднем сиденье, и я понял, что он там начинает злиться... Но ему нельзя было в этот вечер возникать... Я протянул гаишнику пятьдесят тысяч, он не взял... Документы посмотрел, сказал, чтоб я открыл багажник... А у нас в багажнике уже ничего не было, совершенно, потому что мы за квартал до этого весь лесной мусор ссыпали в ящик...
– Ты показал ему багажник?
– Показал, отчего же не показать...
– Как это произошло? Ты вышел из машины, вынул ключ...
– Из машины я не выходил, - твердо сказал Круглов.
– Вовчик не любит, когда я из машины выхожу...
– Как же ты показал багажник?
– Я сказал, что, дескать, если хочешь - сам смотри... Там не заперто.
– И из машины не вышел?
– Нет.
– А он?
– Он не поленился, откинул крышку, осмотрел багажник, помню, даже фонариком присветил... Потом захлопнул, вернул документы и махнул своей палкой... Валяйте, вопросов больше нет.
– Дальше, - тихо сказал Пафнутьев с таким выражением, будто боялся вспугнуть удачу, вспугнуть птицу, к которой подкрался совсем близко.
– Мы и поехали. Миновали перекресток, выехали на нашу улицу, свернули... И...
– И?
– повторил Пафнутьев.
– Тогда оно и бабахнуло.
Пафнутьев некоторое время внимательно рассматривал незамутненное раздумьями лицо амбала, бывшего борца, каратиста, боксера, кем-то он еще был, вроде даже десантником - перед разговором Пафнутьев навел справки о Сереге Круглове. Он посмотрел в окно, потом начал рассматривать собственные ладони, будто пытался что-то прочесть по пересеченным линиям, и, казалось, совсем забыл о Сереге Круглове. Но вскоре просветленным взглядом посмотрел на него, словно что-то открылось ему за это время.