Банда - 3
Шрифт:
– Выехала опергруппа.
– Так... Твои соображения?
– Ерхов заговорил... И вот результат. Он знал, на что шел. У них не принято болтать лишнее.
– На нас понадеялся. На меня... Я оплошал.
– Ты, Паша, не оплошал, ты в порядке. Можешь, конечно, себя упрекать с точки зрения высшей нравственности, высшей ответственности... Но по делу, конкретно... Ты чист. Анцыферов продал. Вот он виноват, с какой стороны ни посмотри.
– Поэтому Неклясов и потащил его в лес. Это была акция устрашения.
–
– Он не только заткнул пасть Бильдину, Леонарду, выключил Осоргина... Он и своим урок преподал. Вот, дескать, что бывает, когда кто много болтает. Теперь Неклясов... Что с ним?
– Взрыв произошел около девяти вечера. В городе, недалеко от дома, где он живет. Машина вдребезги. Особенно задняя часть. Багажник, бензобак, заднее сиденье... Неклясов сидел сзади... Возвращался из лесу. У него не было шансов. Кара Господня настигла его почти немедленно...
– Думаешь, Господня?
– После автоматной стрельбы у Анцыфки он не оставлял свой "мерседес" ни на минуту без надзора. Водитель ночевал в машине. И не имел права выйти из-за руля, если в машине никого не оставалось. Есть надежные сведения о том, что это требование выполнялось неукоснительно.
Пафнутьев поднялся, подошел к окну, некоторое время бездумно смотрел на мокрый карниз, провел пальцами по стеклу, будто снимая с него что-то невидимое, вернулся к Дубовику.
– Худолей был на месте взрыва?
– Да. По худолеевскому заключению, взрыв полностью соответствует тому, что прогремел в банке Фердолевского. Одинаковая взрывчатка, сила взрыва, даже детальки какие-то нашел, металлические...
– Так, - крякнул Пафнутьев.
– Это, пожалуй, самое интересное сообщение, самое важное из всего, что ты рассказал.
– Значит, все-таки третья банда?
– спросил Дубовик.
– Уж если досталось и Фердолевскому, и Неклясову...
– Андрей подъехал?
– В приемной.
– Что же не заглянет?
– Я его опередил. Видно, не хочет мешать.
– Деликатный какой-то стал... До неприличия.
– С секретаршей беседует, - Дубовик произнес это даже с укоризной. Дескать, грешно упрекать человека за такие невинные и вполне объяснимые слабости.
– Ты вот, Паша, давно с секретаршами не знаешься... А напрасно. Это не самая худшая часть человечества.
– Откуда тебе это известно?
– усмехнулся Пафнутьев.
– Известно, - ответил Дубовик, и нос его налился такой силой, такими жизненными соками, что Пафнутьев испугался - не прогремит ли еще один взрыв, в его кабинете.
– Хочешь получить по темечку?
– спросил Пафнутьев негромко.
– Хочу, - ответил Дубовик без промедления.
– Тогда слушай... Взрыв у Фердолевского, в машине Неклясова... Если, конечно, Худолей прав и они действительно одинаковы по силе, характеру и прочим
– Из прокуратуры?!
– Да... Из нашей кладовки, - повторил Пафнутьев.
– Поэтому, если мы говорим о появлении в городе новой банды, более крутой и могучей, нежели прочие... То мы уже знаем адрес этой банды. Или хотя бы ее возможности... А?
Дубовик после такого ошарашивающего сообщения повел себя совсем не так, как ожидал Пафнутьев. Он замолчал и потупился, словно боялся, что по его взгляду Пафнутьев догадается о чем-то важном.
– Это интересно, - наконец произнес он.
– Это наводит на размышления...
– Поделись.
– Чуть позже, Паша, чуть позже. Опасаюсь сбить с толку и тебя и себя.
– Ладно, зрей... В машине Неклясова кто-нибудь уцелел?
– Водитель.
– В каком он состоянии?
– Грустит.
– Не понял?
– чуть раздраженно спросил Пафнутьев.
– Печалится... Погиб любимый шеф. Друг, товарищ и брат.
– Значит, ом в порядке?
– Немного в шоке, немного контужен. Но здравость суждений сохранил.
– Где он?
– У Овсова. Хочешь с ним поговорить?
– Только с ним. И ни с кем больше.
– Пафнутьев быстро встал, путаясь в рукавах, натянул на себя куртку и почти вытолкал в дверь Дубовика, который все пытался о чем-то спросить его, что-то сказать. Но в конце концов, видя, что начальство торопится, умолк и, понурив голову, побрел в свой кабинет. Ты в курсе, что нужно делать?
– спросил шагавший сзади Пафнутьев.
– Свести вместе все разрозненные сведения последних событий и попытаться найти им одно простое и ясное объяснение.
– Ты гений. Дубовик!
– воскликнул Пафнутьев.
– Ха!
– и Дубовик нырнул в свой кабинет. Следующая дверь вела в приемную, и, заглянув туда, Пафнутьев увидел Андрея. Тот и в самом деле любезничал с секретаршей. Девушка была молодая, кудрявая, рыжеватая, и волосы ее вокруг головы располагались, как у одуванчика. К тому же звали ее Светой, и Андрей при виде девушки терял всякое самообладание - то некстати смеялся, то замолкал, то вот так сидел в углу, вроде бы с газетой, и неотрывно поверх бумаги смотрел на девушку.
– Света, не слушай его, он врет!
– сказал с порога Пафнутьев.
– Он не врет, Павел Николаевич, он молчит... Уж лучше бы врал.
– Да, этот человек не врун, его глаза не лгут, они правдиво говорят, что их владелец плут!
– процитировал Пафнутьев, на ходу прижимая руку поднявшемуся навстречу Андрею.
– Едем, Андрей, едем, - и Пафнутьев, ухватив его за рукав, потащил к выходу.
– Света, забираю этого хитрого молчуна! Прости великодушно.
– Да я счастлива, Павел Николаевич!