Бандитская Голгофа
Шрифт:
— Лариса должна сама во всем признаться.
— Как она в этом признается?
— Ну, пока она в тюрьме, мы ничего с ней сделать не сможем.
— Предлагаешь вытащить ее из тюрьмы?
— Я предлагаю? Ты начальство, тебе видней.
— И как мы ее вытащим?
— Вытащим. Если Дима возьмет ее вину на себя, — не моргнув глазом, ответил Аркаша.
— А ему это надо? — возмутилась она.
— А что ему терять? Все равно ведь Макс на нем висит.
— А если ему еще больший срок дадут?
— Не дадут. Адвокаты у него хорошие,
— Он и без этого за меня горой, — покачала головой Саша.
Она, можно сказать, любила Диму. Во всяком случае, отдалась бы ему сейчас без всякого сожаления, страстно и с душой. И замуж бы могла за него выйти. В принципе… Но кругленькой суммой делиться с ним не хотела. Хватит того, что адвокатов она ему обеспечила за свой счет. И судье заплатит, если надо будет. Ну и посылки в зону — святое дело… Не так уж много у нее миллионов, чтобы ими разбрасываться.
— Ради тебя он под поезд ляжет, — совершенно серьезно сказал Аркаша. — Но разговор не за тебя идет, а за Ларису. Ее надо из петли вытягивать, он этого может не понять. Но если ему объяснить, какие деньги на кону… Ну и пару миллионов на счет, на согрев лагерной души… Надо поговорить с Димой, я думаю, ты знаешь, как на него выйти.
— Ну, есть варианты… — пожала плечами Саша.
— Если надо с кем-то связаться, ты скажи с кем, я все сделаю.
— Да, надо связаться. И Ларису, в принципе, можно вытащить. А дальше что?
— Сделаем ей подвешенное состояние.
— Это как?
— За жабры возьмем. И всю икру вытрясем. Из правды-матки. Так понятней?
— Однажды мы уже попробовали взять ее за жабры, и где Дима?
— На ошибках учатся.
— Значит, за жабры? Жестоко!
— А у тебя есть другие варианты?
— И ты пойдешь на все это ради меня? — с кокетливым лукавством сощурилась Саша.
— Мы же с тобой два сапога пара. Куда один сапог идет, туда и второй.
— И если вдруг что, возьмешь вину на себя?
— А чем я хуже Димы?
— Тем, что ты со мной не спал.
— Да, ему повезло, — кивнул Аркаша.
— Это не везение, это настойчивость. — Она выразительно и многообещающе взглянула на него.
— Да, он мужик настойчивый.
— А ты?
Саша и сама не поняла, что на нее нашло. Опомнилась она только на коленях у Аркаши. Не должна она была этого делать, но уже поздно сдавать назад. Да и зачем?
Он поднялся вместе с ней на руках, продемонстрировал свою физическую мощь. Саша надеялась, что Аркаша уложит ее на диван, но он усадил ее в кресло, отошел назад и еще осуждающе покачал головой:
— Не надо.
— А ничего и не было! — с досадой выплеснула она.
— Дима мой друг, и я не могу с тобой.
— Да? — внимательно посмотрела на него Саша, пытаясь разглядеть подвох. — Ну, тогда считай, что я проверила тебя на прочность. Мне как раз нужен такой преданный и безнадежно влюбленный человек. Дима мой друг тоже, и я бы не хотела его предавать. Спокойной
Саша взяла бутылку и направилась в спальню. Там сделала несколько глотков, разделась, выключила свет и легла в постель. Она вдруг захотела отомстить Аркаше. Сейчас он осознает свою ошибку, придет к ней, а она прогонит его поганой метлой. Око за око, облом за облом… Но Аркаша так и не появился, и засыпать ей пришлось в грустном одиночестве. С надеждой на то, что в деловых вопросах он ее так не подведет.
Глава 3
Один двор остался за спиной, другой, дальше — пешеходный переход через улицу, магазин, в котором должен быть рабочий выход. Но еще в магазине было витринное окно, через которое можно увидеть преследователя.
За этим окном Лариса и встала, глядя в ту сторону, откуда пришла. Вроде бы и не видно ничего подозрительного, но уйдет она все-таки через черный ход.
Если бы Годовиков наблюдал за ней, то еще больше поверил бы в себя. Он хотел сделать из нее законченную наркоманку и добился своего — во всяком случае, так можно было подумать, глядя на нее. Движения нервные, суетливые, в какой-то степени хаотичные. Да и не движения это, а метания…
А Годовиков мог наблюдать за ней. Ведь не зря же следователь вдруг изменил ей меру пресечения, неспроста Левшин взял ее вину на себя. Для того ее и вытащили на свободу, чтобы убить. В принципе, это можно было бы сделать и в тюрьме, но ее труп мог вызывать массу вопросов, а вот если она просто бесследно исчезнет… Да, для того ее и выпустили, чтобы затем похитить, вывезти в лес, там убить и закопать. А может, Годовиков хочет отнять у нее пятьдесят миллионов, это просто — достаточно поставить подпись под отказом. Сначала ее разведут на деньги, а потом убьют.
Только Лариса не хочет умирать. Это желание жить и удержало ее от соблазнов, а заодно и сила воли окрепла. Так и не проглотила она ни одной таблетки, хотя до самого последнего момента продолжала изображать из себя жертву наркотрафика. Только зря она старалась: Годовиков изменил свою тактику и выманил ее на волю.
Только и тут Лариса обхитрила его. И минуты она не простояла у ворот изолятора, сразу же задала стрекача. Бежала, не разбирая дороги, путала следы. И в конечном счете оказалась в магазине, в котором и смогла перевести дух.
Похоже, никто за ней не гнался, значит, ей удалось уйти от преследования… Но что делать дальше? Дом на Рублевке наверняка оккупирован Сашей, и туда соваться никак нельзя. Да и Годовиков может отправить туда своих людей. Есть еще небольшой коттедж на берегу Истринского водохранилища, две квартиры в Москве, но все это жилье уже принадлежит Непушкиной, как называл Сашу Макс, будь он неладен, этот придурок. Как бы не напороться на эту стерву, когда она будет объезжать свои владения. И гостиницу не снимешь, хотя наличные пока есть. В отеле спрашивают паспорт, а Лариса не должна была светить свою фамилию. Да и в лицо ее запомнят, что также опасно…