Банк хранящий смерть
Шрифт:
— С одной стороны, Уильям, это настоящее похищение. Думаю, полиция без труда могла бы арестовать Чарлза Харрисона и его пособников в Блэкуотере. Но я не уверен, что нам надо уже сейчас пускать их по этому следу.
— Почему? — спросил Берк, его все больше возмущало, что в Сити вот так посреди белого дня происходит одно преступление за другим.
— Я уверен, я совершенно уверен, — отвечал Пауэрскорт, — что сейчас главное — разрушить их планы. Но я пока не знаю, как это сделать. Любой арест, без сомнения, привлечет к ним внимание, а этого-то они и добиваются. Сумел ли ты узнать цифры, о которых я просил тебя вчера? Те, которые подтвердили бы мои предположения о том, что происходило все эти месяцы.
— Кое-какие цифры мне удалось узнать, но не все. — Берк достал лист бумаги из нагрудного кармана. — Мне еще надо будет поговорить с этим парнем Ричардом, когда он проснется. У меня нет сомнений в правильности твоей теории, Фрэнсис. Не могу передать тебе, как я возмущен! Ничего более чудовищного не происходило в лондонском Сити. Просто не представляю, как это можно остановить. Боюсь, уже слишком поздно. В следующий понедельник, ты сказал? Значит, осталось всего три рабочих дня. Господи, помоги нам!
Пауэрскорт встал с кресла, за которым прошмыгнула серая кошка. Сверху донесся еле слышный плач Оливии.
— Уильям, надо поскорее разбудить Ричарда и узнать, какие еще сведения он может нам сообщить. Пошли записку управляющему Английским банком и попроси, чтобы он принял нас сегодня же. А может, ему самому лучше прийти сюда?
— Полагаю, ты прав, — согласился Берк. — Всякий раз, когда управляющий наносит кому-то в Сити визит, об этом начинают судачить уже через полчаса: такая-то фирма вот-вот обанкротится, такой-то банк не в состоянии погасить свои займы, такого-то брокера вышибут с биржи. У слухов длинные ноги. Я попрошу управляющего встретиться со мной здесь в два часа. Куда ты, Фрэнсис?
— Пойду наводить мосты с миром политиков, — сказал Пауэрскорт. — Полагаю, что только они смогут решить эту проблему, когда поймут, насколько все серьезно. Я должен повидаться с моим другом Роузбери. Пусть он и отошел от дел, но наверняка знает, за какие рычаги надо дергать. Похоже, нам предстоит непростая работенка.
Майкл Бирн прощался со своими курьерами в маленькой квартирке в трущобах Дублина. Три листа в трилистнике и три посланца плывут за море в Англию. Три посланца, передающих письма ненависти от одного острова другому. Три посланца, призванных объявить всему миру, что дело борьбы за свободу Ирландии не остановить даже юбилею самой королевы Виктории. Три посланца повезут за море три пакета. Три посланца должны обвести противника вокруг пальца.
— Отправляйся, и храни тебя Бог, — сказал Бирн Шобан Маккена, второй посланнице, которой надлежало плыть в Ливерпуль. — Ты не забыла свою легенду?
— Я помню ее не хуже собственного имени, Майкл Бирн, — отвечала девушка.
— К сожалению, я не смогу прийти помахать тебе на прощание. Слишком опасно, — добавил, словно извиняясь, Бирн. Ему не хотелось, чтобы его отсутствие на причале было воспринято как трусость.
— Не беспокойся. Ничего страшного. — Девушка торопливо чмокнула его в щеку и распрощалась. В кармане пальто она уносила приглашение на собеседование для получения должности младшего преподавателя в монастыре Скорбящей Богоматери в Кенсингтоне. Бирн надеялся, что этот визит кое-кому даст повод для скорби.
Незаурядный ум Роузбери был поглощен отчетами о скачках. Он читал и делал пометки, словно готовил доклад для кабинета министров.
— Пауэрскорт! — Он поднялся с места, приветствуя гостя. — Как я рад тебя видеть! Вот изучаю бюллетени скачек. Одна из моих самых дорогих кобыл принимает участие в завтрашнем забеге. Садись, Фрэнсис, ты не похож на человека, пришедшего говорить о лошадях.
— Боюсь, что нет. — Пауэрскорт опустился в глубокое красное кресло у камина и покосился на картины, изображавшие лошадей Роузбери.
— Почему же ты не рассказал мне обо всем с самого начала, Фрэнсис? В последний раз ты говорил, что расследуешь ту загадочную смерть в Сити, когда у Лондонского моста выловили обезглавленный труп.
— Именно так, — подтвердил Пауэрскорт и вдруг почувствовал, что ужасно устал после испытаний прошлой ночи. Он умолк и постарался привести в порядок свои мысли. — Позволь мне начать как раз с обезглавленного трупа, — произнес он наконец. — Его нашли, как ты верно вспомнил, плавающим в Темзе, у бедняги не было ни головы, ни кистей рук. Тогда я еще не подозревал, что эта смерть приведет меня к распутыванию грандиозного заговора.
Покойник оказался старым мистером Харрисоном, основателем и старшим партнером Банка Харрисонов, частного банка в Сити. Он был не первым в этой семье, кто умер при загадочных обстоятельствах. Его старший сын погиб во время морской прогулки у острова Уайт восемнадцать месяцев назад. Ходили слухи, которые, впрочем, так и не были подтверждены, что его яхту намеренно вывели из строя.
— А почему ему отрезали голову, этому старому мистеру Харрисону? — поинтересовался Роузбери. — И руки тоже?
— Не могу сказать наверняка, — признался Пауэрскорт. — Голову, очевидно, отрезали, чтобы затруднить опознание. А вот почему так поступили с руками, не знаю. Возможно, убийца прослышал об этом новом поветрии — дактилоскопии. Джонни Фицджеральд рассказывал мне, что немецкая полиция весьма преуспела в подобных расследованиях. При помощи отпечатков пальцев вы можете опознать любого человека, потому что отпечатки каждого строго индивидуальны. В Индии такой метод использовали в армии для опознания людей.
Пауэрскорт задумчиво посмотрел на свой большой палец, а потом продолжал.
— Харрисоны жили в Оксфордшире, в местечке под названием Блэкуотер. Сестра старого мистера Харрисона все еще живет там. Из разговоров с ней и со стариком конюхом я узнал, что в последние годы старого мистера Харрисона что-то беспокоило. Он завел обыкновение объезжать на пони вокруг озера и во время этих прогулок читал и писал письма, при этом большая часть его корреспонденции была связана с Германией. Чтобы избежать слежки в большом доме, он просил конюха отправлять его письма в Берлин и другие города. Он разговаривал с сестрой о каких-то заговорах, в которых участвуют банки, и о тайных обществах в Германии.