Банк хранящий смерть
Шрифт:
— Какие заговоры? Какие тайные общества?
— Я как раз собирался перейти к этому, — отвечал Пауэрскорт. — Просто я пытаюсь рассказывать все по порядку. Вскоре после того, как я узнал о тайных обществах, в Блэкуотере случился пожар. Пожарные эксперты уверены, хотя им пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать свои предположения, что это был поджог. Другой сын старого мистера Харрисона, Фредерик, сгорел заживо в своей спальне, дверь которой оказалась заперта снаружи. Ключ так и не нашли.
— Боже мой, Фрэнсис, — воскликнул Роузбери, — как ужасно! Просто как в греческой трагедии, когда к финалу в живых не остается никого.
— Не исключено, что этим все и закончится, — кивнул Пауэрскорт. — Весьма
— Не говорите мне о дворецких, — вздохнул Роузбери. — Помните того типа, который служил у меня до Лита? Разбойника по фамилии Холл?
— Это тот парень с кислой миной?
— Именно, — кивнул Роузбери. — Так вот он обманывал меня на протяжении многих лет. Подделывал счета. И с каждого клал себе в карман изрядный куш. Мошенник!
— Вот и дворецкий из Блэкуотера не внушал мне сначала доверия, — признался Пауэрскорт и ухмыльнулся, вспомнив об эксцентричности Джонса: стены, утыканные раковинами, буфет, заставленный пустыми бутылками, — но в конце концов я пришел к выводу, что он не совершал всех этих злодеяний. С самого начала я обратил внимание на самого молодого члена этой семьи — Чарлза Харрисона, внучатого племянника старого мистера Харрисона, который теперь заправляет в их банке. Четыре человека отправились в мир иной прежде, чем он занял нынешний пост. Но мне казалось, что желание получить власть над банком не могло стать достаточной причиной для всех этих убийств. Ведь стоило ему только набраться терпения, и все само приплыло бы ему в руки: кто-то из родственников бы умер, другие отошли от дел.
— Так в чем же дело? Что происходит? — Роузбери привстал, словно жокей на стременах.
— Есть еще два обстоятельства. — Пауэрскорт вдруг почувствовал, что очень устал. — Во-первых, я попросил моего шурина, Уильяма Берка, разузнать, что происходит в Банке Харрисонов. Один из его молодых служащих завел дружбу с клерком из Банка Харрисонов, неким Ричардом Мартином. В прошлую субботу Мартин, Берк и я были на матче по крикету в поместье Ротшильда в Бакингемшире. Чарлз Харрисон подслушал, как Берк приглашал Ричарда зайти к нему в контору утром в понедельник, и, видимо, вообразил, что Мартин собирается рассказать Уильяму Берку о странных делах, творящихся в банке. Но Мартин не успел этого сделать — его похитили, отвезли в Блэкуотер и заперли в маленьком коттедже у озера. Мы с Джонни Фицджеральдом вызволили его оттуда прошлой ночью или, точнее, сегодня утром. Когда мы плыли назад по реке, нам пришлось спасаться от преследования.
— Боже милостивый! Это просто ужасно, Фрэнсис! А второе обстоятельство?
— Вот и второе, — Пауэрскорт поднялся из кресла и принялся расхаживать по библиотеке, — на протяжении всего расследования меня не оставляло ощущение, что кто-то уже занимался этим делом. Старый мистер Харрисон, совершавший регулярные прогулки среди храмов на озере, не раз заговаривавший с сестрой о заговорах, вел тайную переписку и, видимо, шел по тому же пути, что и я. В понедельник я нашел ящик с письмами, спрятанный на крошечном острове посреди озера. Это были письма из Германии, в которых он интересовался, не состояло ли некое лицо в тайном обществе в Берлине, том, что связано с университетом Фридриха-Вильгельма. А еще там были две газетные вырезки со статьями о крахе Банка Барингов, случившемся семь лет назад. Поначалу я не придал им значения.
Пауэрскорт снова сел в кресло. Перечисляя обстоятельства дела, он по привычке отмечал их пальцами левой руки.
— А теперь мы приближаемся к развязке, Роузбери, или почти к развязке. Во-первых, Чарлз Харрисон учился в университете Фридриха-Вильгельма в Берлине. И я уверен, что он состоял в тайном обществе. Во-вторых, это общество было основано последователями некоего историка по фамилии фон Трайтчке. Историк умер в прошлом году, но общество продолжает действовать. В-третьих, фон Трайтчке был фанатиком-националистом. Он считал, что подлинный враг Германии не Россия или Франция, а Англия. В-четвертых, я послал Джонни Фицджеральда в Берлин, чтобы он навел там справки о тайных обществах. Джонни предупредил меня о том, что из Германии в Ирландию будет послано оружие и что, возможно, это дело рук тайного общества. И вот, когда он уже заканчивал свое расследование в Берлине, на пороге моего дома в Лондоне вдруг появился незнакомый молодой человек, желавший знать, где находится Джонни и не является ли он моим другом. Дворецкий сообщил ему, что Джонни сейчас в Берлине, и подтвердил, что мы действительно дружим. И тут же Джонни потерял все свои связи в Берлине. Я не знаю, находится ли штаб общества в Берлине или в Лондоне. В-пятых, все члены общества дают клятву и обещают всемерно содействовать интересам будущего Германии. В-шестых…
Пауэрскорт запнулся. За деревянной панелью раздалось какое-то шуршание, словно мыши старались подобраться к книгам Роузбери.
— В-шестых… Это-то и привело меня к вам сегодня. Наш молодой друг в Банке Харрисонов сообщил, что из банка постоянно переправляются капиталы, причем делается это весьма поспешно. Те, кто допрашивали его в Блэкуотере, говорили о следующем понедельнике, как о решающем дне. То есть — за неделю до юбилея.
Пауэрскорт покосился на Роузбери, словно не был уверен, стоит ли ему продолжать свой рассказ.
— Выкладывайте, выкладывайте, — сказал Роузбери.
— Я знаю, что это кажется невероятным, Роузбери. Уильям Берк тоже не хотел поначалу верить. Но пришлось. Видимо, Чарлз Харрисон пытается повторить историю Банка Барингов, только наоборот. Баринги разорились из-за неосторожной ссуды Аргентине. Конечно, они совсем не предвидели такого исхода. А Харрисон намеренно пытается довести свой банк до разорения, причем так, чтобы это произошло за неделю до юбилея. Он хочет, чтобы крах его банка повлек за собой банкротства других. Накануне юбилея в Лондон съедутся журналисты из разных стран, а каждая страна ведет дела с лондонским Сити. И вот когда королева Виктория уже будет готова отправиться в собор Святого Павла, разразится финансовый кризис. В статьях о Банке Барингов, которые я обнаружил в тайнике, старый мистер Харрисон подчеркнул одну фразу.
Пауэрскорт извлек из кармана мятую страницу «Экономиста».
— Это слова сэра Ротшильда, как вы помните — главного спасителя Банка Барингов: «Если Баринги обанкротятся, это приведет к тому, что весь мир откажется впредь помещать свои ценные бумаги в английские банки и проводить финансовые операции в Лондоне».
Роузбери побледнел. Он подошел к длинному столу, стоявшему в центре комнаты, и налил себе изрядную порцию из одной из бутылок.
— Хотите выпить, Фрэнсис? Выпить перед катастрофой? Понедельник, говорите, следующий понедельник? И что же тогда случится?
— На следующий понедельник назначен срок очередной выплаты Банком Харрисонов по венесуэльскому займу. Они заключили эту сделку два года назад вместе с другими банками. Дела шли не очень хорошо, и считалось, что Харрисоны подключили к ней консорциум европейских банков. Они не обращались за помощью для выплаты следующего транша.
— Каков размер этой суммы? — тихо спросил Роузбери.
Пауэрскорт покосился на портреты скаковых лошадей, развешанные по стенам. «Может, и правда надежнее вкладывать деньги в рысаков, чем в венесуэльские закладные, которые поддерживает Банк Харрисонов?»