Барбара Радзивилл (сборник)
Шрифт:
На этом торжественная часть вечера завершилась. Князь удалился. В зале опять ожил гул голосов. Наступило время напомнить о себе музыкантам, и они начали подготовку к танцевальной части вечера. Какофония звуков, которую они устроили, вызвала среди присутствующих смятение. Одни гости направились занимать места на стульях вдоль стен, другие устремились на улицу, на обширную террасу, где по обе стороны ступенек, уводящих к реке, уже горели смоляные бочки. Именно с этого момента Барбара и стала замечать знакомые лица. К тому времени она и ее мать уже сидели у стены невдалеке от одного из пылающих каминов. Стоило пану Анджею удалиться с группой сановников, как перед ней предстал первый знакомый. Это был пан Якоб Пелецкий. Кавалер
До этой встречи панна Барбара чувствовала себя неловко. Ей было бы куда покойнее, если бы хоть кто-нибудь обратил на нее внимание. Но нет, все гости словно сговорились, даже не оглядывались на панну. Между тем они должны были заметить ее хотя бы потому, что на ней был такой богатый наряд. Действительно, грудь панны Барбары, шапочку и даже шелковую накидку, наброшенную на голову, украшал крупный жемчуг. В свете пламени чудилось, что вся она усыпана сияющими искрами.
Пользуясь случаем, пан Якоб заранее пригласил панну Барбару на первый танец. Та охотно согласилась. Очень скоро она вынуждена была убедиться, что в зале немало ее кавалеров. Это обстоятельство удивило: Барбара была убеждена, что немногие имеют приглашение. Мысленно панна поблагодарила каждого из них за риск и за преданность. Присутствие поклонников добавило девушке смелости. Ей стало ясно, что в этот вечер ей не придется скучать. Она посмотрела в сторону балкона, где разыгрывались музыканты, и мысленно поторопила их: «Пора, пора!» Молодой пан Кшиштоф Гояловский, который однажды сватался к ней, дождавшись, когда она обратит на него взор, с подобострастием поклонился. Барбара одарила его чарующей улыбкой, на что влюбленный ответил полным страдания взглядом. Из тени вышли знакомые ей забияки – воины кирасирской хоругви – пан Жижма и пан Мусел. Оба были в высоких желтых кавалерийских сапогах с отворотами и золочеными шпорами и в красных мундирах, у каждого на боку висела длинная сабля. Красавцы поглядывали по сторонам, словно прикидывали, велико ли войско противника. Заприметив этих великанов, ростом и шириной плеч превосходящих любого из собравшихся, Барбара немножко испугалась. Предчувствие беды посетило ее. Она оглянулась на сопровождающего ее пана Якоба и мысленно перекрестила его, призвав под защиту Господа.
Обход зала дал свои результаты. На панну Барбару наконец обратили внимание, и вскоре ей начали кланяться даже те из кавалеров, кого она видела впервые. Все чаще она ловила на себе чужие взгляды, слышала за спиной шушуканье. Старики смотрели на нее с лукавой улыбкой Сатира, молодые – с нескрываемым восторгом. Она вызвала оживление в зале: те, кто не знал ее, спрашивали о ней, а кто знал, старались сделать комплимент. Князь Соломей, старый вдовец, невысокий ростом человечек, с животиком и на тонких ножках, вдруг подскочил к ней и поцеловал ручку. «Персик вы мой, – ласково пропел он, – мордашка. Первый танец за мной, за мной!» Он даже не заметил грозного кряхтенья пана Якоба, ибо был уверен, что старику отказать невозможно. Недосягаемые в своей славе и доблести князья Гаштольды, отец и сын, разом повернули в ее сторону головы, посмотрели гордо и надменно, как орел смотрит на заливающуюся пением иволгу, и немедленно отвернулись, но от нее не укрылось, что и они удивлены ее красотой.
На балконе наконец раздалось постукивание. Все, кто намерен был танцевать первый танец, сейчас же начали становиться в пары, выстраиваясь посреди зала. Через мину ту в зале затих всякий шум. Капельмейстер, желая, чтобы собравшиеся почувствовали значительность момента, выдержал паузу и взмахнул руками. Раздались громкие и бодрые звуки мазурки, и танцующие двинулись в такт музыке. Держась за сильную руку пана Пелецкого, Барбара сделала первый шаг и… чуть не упала в обморок. От душевного томления у нее закружилась голова. Бедняжке почудилось, будто с этими оглушающими звуками она вступает в новую, неведомую
Впереди всех выступал, держа за руку жену, великий князь. Его подчеркиваемая черной одеждой таинственность, почти женская плавность движений, а главное – вожделенный взгляд, направленный на Елизавету, невольно околдовали панну Барбару. Двигаясь, она оглядывалась на пана Пелецкого, на других кавалеров – и чувствовала какую-то неудовлетворенность. Ей хотелось, чтобы с ней танцевал сам Сигизмунд! Необъяснимая таинственность великого князя интриговала девушку, наполняла ее сердце ревностью. Ей хотелось быть на месте княгини Елизаветы, хоте лось, чтобы вожделенный взгляд его величества был обращен на нее.
Заглядываясь на великого князя, она вдруг увидела в глубине зала знакомое лицо. У каминной стены стоял и жадно взирал на нее пан Таннер… Узнав его, панночка вздрогнула и сейчас же перевела взгляд на своего партнера. Ей захотелось, чтобы пан Пелецкий успокоил ее, но партнер был слишком занят собой, вел себя так, словно танцевал с куклой.
Великий князь покинул зал сразу после первого танца. Даже в такой вечер у него находились неотложные дела. Его супруга осталась на попечении придворных.
Менуэт панна Барбара танцевала с князем Соломеем. Она не испытывала брезгливости к старому вдовцу и даже прощала ему некоторые вольности. Например, позволяла называть себя «горячим пончиком», «мордашечкой». А когда съехавший набок парик обнажил плешивую голову старика, она только рассмеялась. И тем не менее жеманство и вертлявость князя вызывали в ее душе… сожаление. Она сожалела, что ее молодым кавалерам недостает такой же бесшабашности, такого же умения неловкость обернуть в шутку, какими обладал этот старик. Уж слишком они были чопорны!
Вернувшийся в зал пан Анджей заставил ее вспомнить про пана Таннера, который с унылым видом продолжал взирать на нее из своего угла. В своей скромной одежде он вызывал у собравшихся презрение и насмешку. Опасаясь, что его может увидеть отец, панна Барбара в перерыве между танцами направилась в его сторону. Проходя мимо поклонника, она бросила ему:
– Сейчас же уходите! Слышите?! Папенька дознался о нашей встрече и обещал наказать вас! Впредь не ищите со мной встреч!
– Лучше пожелайте мне смерти, – глухо отозвался пан Таннер.
Барбара помимо воли остановилась и, повернувшись к упрямцу, сказала:
– Делайте, что я приказываю. Вы мне гораздо симпатичнее живой.
Все обошлось бы, и пан Анджей мог бы и не заметить своего ненавистника, тем более что тот уже направился к выходу, но в события вмешались ухажеры панны Барбары. Кирасиры пан Жижма и пан Мусел, проследив за панночкой, стоило ей вернуться к своему кавалеру, подошли к пану Таннеру и с возгласом «Надо проучить бесчестного замарашку!» потащили несчастного во двор. Это неожиданное нападение внесло сумятицу в мирное течение торжества. Все, кто находился в зале, невольно обратили взоры на них, включая и пана Анджея. Лицо его сразу потемнело, он оглянулся на дочь и немедленно направился к выходу.
Догадавшись о его намерениях, Барбара сейчас же догнала отца и попыталась остановить.
– Папенька, не надо. Он сам уйдет.
Но пан Анджей даже не оглянулся на нее. Ускорив шаг, он только бросил со злостью:
– Ну так я помогу ему! Желая замять это незначительное происшествие, капель мейстер опять поднял руки – и через минуту в зале громко заиграла музыка. На этот раз к панне Барбаре подступил целый отряд поклонников… Танцы продолжались, но прежнего удовольствия от вечера панна Барбара уже не получала. Теперь, двигаясь по залу, она с тревогой поглядывала в сторону двери, через которую увели пана Таннера. Спустя какое-то время в зал вернулись кирасиры. Их явно постигла неудача: оба, не скрывая недовольства, о чем-то переговаривались, размахивая руками. Было ясно, что им нужен повод, чтобы выместить на ком-нибудь свою злость.