Барбара Радзивилл (сборник)
Шрифт:
– Смотри, какой добрый, – ехидно заметил пан Пусловский. И сейчас же цинично спросил: – Что вы, собственно, предлагаете? Бросить жребий?
– Лично я предпочитаю решать споры с помощью сабли, – вставил пан Пелецкий. – Ваши призывы, князь, не больше чем шутовство. И не надо меня учить! Я сумею постоять за себя. Дайте только, чтобы зажила рука.
– И нос.
– Какое вам дело до моего носа?!
– Если у вас жалобы только на руку, то, будьте любезны, говорите более внятно, не гнусавьте и не бубните. Я не понял ни одного вашего высказывания.
– Так поймете! – донесся
В воздухе вновь запахло дракой. Барбара опять поднялась, готовая в любой момент бежать в зал.
– Не сомневаюсь, – услышала она уверенный ответ пана Пусловского. – И все-таки не раньше того времени, когда заживет ваш нос.
– Да он просто пользуется тем, что я ранен! Панове, будьте свидетелями! Не пройдет и двух недель, как я пришлю в его дом своих секундантов!
– Перестаньте беситься! – требовательный голос пана Гояловского как будто усмирил задир. Минуту в зале царила тишина.
– Сейчас сюда войдет панна Барбара, – повторил пан Гояловский. – А потому, считаю, нам следует кое в чем условиться: надеюсь, мы не станем изъясняться ей в любви хором!
Столь неожиданная реплика продлила тишину. На этот раз ее разрушил князь Милевский.
– Но мне нечего скрывать, – сказал он. – Я действительно явился, чтобы объясниться с ней.
Крики гостей смешались. Теперь нельзя было разобрать ни единого слова. Казалось, гости готовы были прибить старого князя.
– Но панове, будьте же благоразумны! – услышала панночка его визгливый голос. – Кто, как не я, – самый подходящий для этого кандидат! Как-никак, у меня возраст! Мне пора подумать о потомстве! Убежден, Господь вселяет в меня высокое чувство в последний раз! Что касается вас, то на вашем пути встретится еще много достойных паненок!
– Да закройте ему рот, или я сейчас перегрызу ему глотку! Старик, твое место в фамильном склепе!
– Пан Якоб, вы ведете себя недостойно. Князь – почтенный человек, в возрасте…
– Так пусть этот почтенный помалкивает в моем присутствии! Его всхлипы вызывают у меня сердцебиение и тик!
– Его слова – признание в искренней и чистой любви!..
– Это бред, а не признание! Разве можно ответить взаимностью старику?! Единственное, что вызывает старость, – это сочувствие. Панове, вы зря тратите время. Заверяю вас с совершенной откровенностью: панночка будет моей. Я не отдам ее вам.
Панна Барбара услышала какую-то возню. Ей даже показалось, что зазвенели сабли…
– Вы что же, считаете, что в этот дом нас приводит одно любопытство? – угадала она голос пана Гояловского. – Ошибаетесь, пан Якоб. Не только вас, но и всех нас тянет сюда одно и то же – любовь. Мы все готовы постоять за панночку, ибо убеждены в ее исключительности. Разве привлекла бы нас какая-нибудь маринованная обезьяна, глупая курица или надменная гадюка? Нет! Мы приходим сюда, потому что в нашем городе нет панны нежнее и прекраснее. Я не удивлюсь, если узнаю, что в панну Барбару влюблены еще сто таких же, как мы с вами. Конечно, нас мучает неизвестность, – продолжал он. – Кому из нас повезет, кто возымеет право назвать панночку своей суженой? Но простите, ведь это глупо – решать подобный вопрос с помощью оружия. На то есть воля Божья. Вместо взаимных упреков и оскорблений нам надлежало бы проявить друг к другу терпимость.
– Да что вы все усмиряете меня?! Смотрите, какой духовник нашелся! У вас такая же сабля на боку, как и у меня. И фехтуете вы не хуже моего. Поэтому не надо хитрить! Знаю я вас, хитрецов. Стоит представиться случаю, и вы тут как тут – первый среди воздыхателей!
– Глупо, пан Якоб. А в вашем положении просто вдвойне глупо! – ответил пан Гояловский. – Я не духовник и не хитрец, как вы выразились, я просто здравомыслящий человек. Вот войдет сейчас пан Анджей и спросит: «Чего вы собрались, ясновельможные?» Что вы ему ответите?
– Я знаю, что ответить.
– Все мы знаем. Да что в том проку? Все одно против судьбы не пойдешь. У каждого из нас, панове, слишком мало шансов.
Этот неожиданный пессимистический вывод как-то сразу усмирил гостей. Притих даже пан Пелецкий. Неотвратимость того, что всем им будет отказано, кажется, имела под собой реальную почву. Угадав настроение своих кавалеров, Барбара сочувственно вздохнула – ей стало жаль их. Не выдержав затянувшейся паузы, преисполненная желания развеселить собравшихся, она побежала в Рыцарский зал. Только теперь она осознала, что недостойно выбирать кавалера способом подслушивания, что поклонники ее искренни в своем чувстве к ней. Последнее обстоятельство радовало и наполняло ее душу гордостью.
В коридоре второго этажа она неожиданно встретилась с отцом.
– Куда? – спросил пан Анджей.
– Гости явились. Ждут. – Ну что ж, пойдем вместе, – ответил пан Анджей. – У меня найдется, что сказать им.
Барбара была вынуждена подчиниться и с замирающим сердцем, читая про себя молитву о спасении, открыла дверь зала. Пан Анджей переступил порог первым…
Увидев хозяина и его дочь, гости поднялись, принялись отвешивать поклоны. Застучали об пол ножны, заскрипели сапоги, послышались приглушенные приветствия:
– Божьей милости и здоровья пану и панночке… Долгих лет жизни… Рад приветствовать вашу милость и вас, панна Барбара…
Пан Анджей вышел на середину зала, повернулся и внимательно оглядел каждого из собравшихся.
– Прошу меня извинить, ясновельможные, – подчеркнуто вежливо сказал он, – хочу обратиться к вам с одной просьбой. Как я вижу, тут собрались достойные шляхтичи. Тем не менее вынужден буду просить вас, как и тех, кто по каким-то причинам не соизволил прийти сегодня, чтобы вы временно забыли мой дом.
Гробовая тишина, воцарившаяся в зале после такого вступления, красноречивее любых слов выразила изумление гостей. Князь Милевский открыл было рот, чтобы спросить о причине отказа, но пан Анджей опередил его.
– Моей дочери предстоит трудный год: она заканчивает учебу. Всему городу известна требовательность пана приора: он обязывает не просто посещать уроки, но и основательно готовиться к ним. А весной – экзамены. Что будет потом – увидим, а пока я прошу Барбару забыть про забавы и сосредоточить свое внимание на школе. Моя дочь должна получить достойное образование. Поймите, панове, я желаю ей только добра.