Барбара Радзивилл (сборник)
Шрифт:
– Пройдемте вон в ту беседку, – сдержанно указала ему панночка. – Она укроет нас от любопытных глаз, – и важно, будто фрейлина, двинулась в сторону увитой виноградной лозой деревянной беседки. Несчастный влюбленный послушно последовал за ней.
Как только они оказались под крышей, панна Барбара усадила кавалера на лавку и стала приводить в порядок его шевелюру. Потом, полюбовавшись результатом, присела рядом и вздохнула. Ей не хотелось выслушивать скучные признания. Словно понимая ее, пан Таннер молчал. Он чувствовал себя немножко виноватым за недавнее проявление страсти, но оправдываться не собирался. Слишком редко удавалось ему перекинуться с панной Барбарой хотя бы словом. До сегодняшнего дня они виделись лишь мельком. Обычно это случалось после занятий в школе, когда она садилась в карету.
В тот день у кареты, в которой ехала панночка, отвалилось колесо. Но все обошлось, панночка, живая и невредимая, выбралась из экипажа. Как только она оказалась в безопасности, Анисим принялся честить кучера, а заодно и ни в чем не повинных форейторов. Волею неба рядом оказался секретарь посла. Пока слуги устраняли поломку, панночка разговорилась с ним. Пан Таннер был галантен и непринужденно шутил, но узнав, с кем имеет дело, приуныл – подобные встречи дарят мужчинам его возраста не столько радость, сколько печаль. После того случая пан Таннер зачастил к монастырю, а однажды даже предпринял попытку нанести визит в дом Радзивиллов, но пан Анджей не впустил его…
Пока панна Барбара, мурлыча какую-то песенку, расчесывала волосы своего кавалера, он взирал на нее влюбленными глазами и ждал, когда ему будет позволено опять раскрыть рот. Голосок панночки и особенно ее нежное прикосновение вдохновляли его на новое проявление страсти. Он мучился, медлил и наконец не выдержал.
– Ваша милость, – выпалив это, личный секретарь королевского посла виновато отвел взгляд и вдруг, вскочив со скамейки, опустился на колени.
Барбара не стала противиться этому жесту поклонения, более того, на сей раз действия кавалера даже заинтриговали ее. Она посмотрела на пана Таннера так, как зритель смотрит на дрессированного медведя. Она ожидала чуда. Ротик ее приоткрылся, дыхание участилось. На коленях перед ней еще никто не стоял.
– Ваша милость, – трагически, будто жалуясь, повторил молодой человек, – выслушайте. Мне не до шуток, – он помолчал, потом продолжил: – Я пришел, чтобы сказать вам о том, что во мне давно утвердилось: я люблю вас. Мое чувство – не причуда. Это дар Божий. Все случилось так неожиданно, сразу, я даже не успел ничего осмыслить. Поэтому простите меня, моей вины в этом нет. Да, между нами существует препятствие – моя бедность. Не знаю, буду ли я когда-нибудь богатым и знатным. Сопровождающие пана посла – все люди с опытом, немало по видали и состояние имеют приличествующее. Среди них я самый молодой, а потому буду вечно просить у Бога благодарности для пана посла за то, что взял меня. Говорю это для того, чтобы вы представили себе, какой путь предстоит мне. Я только в самом его начале. Но знайте, куда бы ни направил меня Господь, я всегда буду вспоминать о вас. И пусть нам не суждено быть вместе, прошу, ваша милость, иногда позволяйте мне видеть вас и говорить с вами. Я буду вам больше чем муж или брат, я буду вам как друг, искренний и преданный.
Пан Таннер был из тех, кому на роду назначено страдать. Не станем утверждать, что люди, подобные ему, несчастны. Каждый понимает счастье по-своему. И не вина того, кому Бог отказывает в нем. Панна Барбара не могла знать, кто будет ее мужем. Ей было ясно только, что за пана Таннера ее не отдадут. Любила ли она его? Вряд ли. Может быть, если бы родители были не против, она из сострадания и пошла бы за него, но сейчас она не думала об этом. Панна Барбара не строила планов, не тешила себя иллюзиями. Сегодня ей вообще хотелось говорить о чем-нибудь другом. Но другого разговора не получалось. Поддаваясь унылому настроению кавалера, она сообщила, что ее папенька за что-то гневается на него и даже грозится натравить на него своих гайдуков. Ей хотелось позлить кавалера, ведь в этот чудесный день он выбрал такую скучную тему для разговора.
– Больше не ходите за мной, – наконец сказала она ему прямо. – Это опасно для вас. Да и зачем встречаться, коль это ни
Но влюбленный не услышал ее.
– Я не могу без вас, – обреченно проговорил он.
«А что если он совершит какой-нибудь геройский поступок и король наградит его?!» – вдруг подумала панна. Но и эта обнадеживающая мысль не добавила ей радости…
Вскоре они направились к воротам. Гайдуки взирали на пана Таннера так же, как хозяйские псы на чужака, только что не рычали. Им было ясно, что этот человек проник в усадьбу незаконно. И конечно, не будь рядом с ним панны Барбары, они задали бы ему такой трепки, после которой несчастному понадобился бы не лекарь, а священник. Кое-кто из них решил доложить об этом визите пану Анджею…
Перед сном Барбара мысленно обратилась к святому Николаю и спросила угодника, любит ли она пана Таннера. Она спрашивала и прислушивалась к затаенным ударам своего сердца. Но упрямец-угодник, известный и как покровитель девственниц, в этот вечер почему-то был нем. Долго молилась девушка, ожидая ответа, но так ничего и не услышала…
Глава IV. Неистовый драгун
Утро следующего дня не предвещало никаких неожиданностей. Было ясно и тепло. Цветы на клумбе, листва на деревьях, даже посыпанные крупным песком дорожки перед дворцом пана Анджея сверкали каплями росы. И если бы не туман в низине, над рекой, то можно было подумать, что вернулось лето.
Как всегда, панна Барбара проснулась в восьмом часу. Но это вовсе не значило, что она собиралась вставать. Она любила понежиться. С момента ее пробуждения до подъема могло пройти и полчаса, и даже час. Для Анисима эта ее привычка была настоящим испытанием. Чтобы поднять панночку, ему приходилось идти на разные хитрости. На этот раз он вошел в спальню под предлогом заменить цветы в вазе. «Хош я и русский, а порядок люблю», – слышала прежде от него панночка. Сегодня он внес букет белых хризантем. Прошаркав к столику, Анисим достал из вазы старый букет и водрузил в нее свежий. Совершив эту процедуру, он шумно вздохнул и рукавом ливреи вытер взмокший лоб. Покидать спальню он не торопился. Глядя на панночку, он старался угадать, спит она или притворяется.
Почувствовав, что старик смотрит на нее, Барбара открыла глазки, потянулась.
– Пора, матушка, пора, ангел мой, – ласково сказал Анисим. – Хоша в школу вам сегодня и не идти, но надо ж приличие знать. Шутка ли, скоро восемь!
В ответ он услышал тихий зевок.
– Вставайте, вставайте, – продолжал он, – коржики стынут. Их не станут подогревать по десять раз. Папенька ваш давно уехали. Вот-вот заявится модистка. Что я скажу ей?
Барбаре было лень думать, лень отвечать. Ей хотелось прикорнуть еще хоть на одну минутку. Но въедливый гайдук знал, чем ее растормошить. Сегодня у него были для этого подходящие сведения, и он наконец решил выложить их:
– Вчера вечером, когда вы легли, ваш папенька были сильно сердиты. Ему рассказали о вашем свидании в саду пана Николая. Осмелюсь признаться, его милость кричали и топали ножками. Будьте уж так милосердны, матушка, предупредите вашего кавалера, чтобы впредь даже близко не подходил к воротам.
Сказав это, хитрый старик покинул спальню. Барбара приподнялась на подушке. Сонное состояние ее как рукой сняло…
После короткого завтрака начались визиты – дотошные кавалеры дознались, что панна Барбара дома. Один являлся за другим, будто по заранее установленной очереди. Каждого для начала отсылали к Анисиму. На старого гайдука возлагалась миссия выборщика: кого допустить, а кому отказать. Обычно Анисим выбирал на глазок: тех, у кого недоставало усов или костюм был недостаточно пышным, он отправлял несолоно хлебавши, предпочтение же отдавал лицам крупного телосложения. Особенно жаловал он военных. Его пристрастие к ним порой приводило к курьезным ситуациям. Случалось, пожелает увидеть панночку какой-нибудь корпулентный паныч, пусть даже с заплывшим жиром лицом, зато в полупанцире, надбрюшнике и в шлеме, посмотрит на него Анисим, вспомнит свои молодые годы, войну, на которой когда-то был пленен, и отведет гостя к панночке. А потом выяснится, что это обозный приехал из загородного гарнизона, разыскивает какую-то знакомую кухарку, состоящую на службе в богатом доме…