Барчестерские башни
Шрифт:
— Кто это? — сказала миссис Грантли, взглянув на мужа.
— Кто бы это мог быть? — осведомился архидьякон у жены. Он встал и выглянул в прихожую.— Да это твой отец!
Это действительно был мистер Хардинг. И мистер Хардинг был один. Он приехал один в коляске парой, когда уже смеркалось — по-видимому, у него были важные новости. Обычно он приезжал тишайшим образом, предупредив о своем приезде заранее, и всегда его привозила старенькая зеленая пролетка, запряженная одной лошадью, которую и слышно не было, когда она
— Как, смотритель, это вы? — воскликнул архидьякон, от удивления забыв события последних лет.— Входите же! Надеюсь, ничего неприятного не произошло?
— Мы очень рады, что вы приехали, папа! — сказала его дочь.— Я пойду приготовлю вашу комнату,
— Я не смотритель, архидьякон,— сказал мистер Хардинг.— Смотритель теперь мистер Куиверфул.
— Знаю, знаю,— раздраженно ответил архидьякон.— У меня на мгновение все вылетело из головы. Что-нибудь случилось?
— Не уходи, Сьюзен,— сказал мистер Хардинг.— Мне нужно вам кое-что сообщить.
— Через пять минут прозвонят к обеду,— ответила миссис Грантли.
— А? — сказал мистер Хардинг.— Тогда, пожалуй, я подожду.
Он привез важные новости, но знал, что они вызовут длительное обсуждение. Он примчался в Пламстед со всей быстротой, на которую была способна резвая пара, но теперь не прочь был воспользоваться передышкой, которую дал бы ему обед.
— Если вы должны сказать нам что-нибудь важное,— вмешался архидьякон,— то говорите! Элинор выходит замуж?
— Вовсе нет! — с большим неудовольствием ответил ее отец.
— Слоупа сделали настоятелем?
— Нет, но...
— Но что? — нетерпеливо поторопил его архидьякон.
— Они...
— Что они? — спросил архидьякон.
— Они предложили это мне,— сказал мистер Хардинг смущенно.
— Боже великий! — произнес архидьякон, падая в кресло.
— Милый, милый папа! — сказала миссис Грантли, обнимая отца.
— Поэтому я решил сразу посоветоваться с вами,— сказал мистер Хардинг.
— Посоветоваться? — вскричал архидьякон.— Мои дорогой Хардинг, я поздравляю вас от всей души — да, от всей души! Я в жизни не слышал более приятного известия!
Он схватил тестя за обе руки и потряс их так, словно решил оторвать, а потом принялся расхаживать по комнате, с торжеством размахивая над головой номером “Юпитера”.
— Но... — начал мистер Хардинг.
— Никаких “но”! — перебил архидьякон.— Я в жизни не был так счастлив! Более мудрого выбора они сделать не могли. Честное слово, я больше никогда не позволю себе сказать о лорде NN ни одного дурного слова, проживи я хоть сто лет!
— Это все доктор Гвинн, можешь быть уверен! — сказала миссис Грантли, которой весьма нравился доктор Гвинн — женатый человек и отец большого семейства.
— Да, наверное,— согласился архидьякон.
— Ах, папа, как я рада! — сказала миссис Грантли, вставая и целуя отца.
— Но, моя дорогая... —
— Что же, господин настоятель,— ликовал архидьякон,— сад при вашей резиденции возместит вам вязы богадельни. Ну, теперь я могу простить бедняге Куиверфулу его удачу.
— Да, конечно,— сказала миссис Грантли.— Бедная женщина! У нее ведь четырнадцать детей. Я очень за них рада.
— И я тоже,— сказал мистер Хардинг.
— Я дал бы двадцать фунтов, чтобы увидеть, с каким лицом мистер Слоуп выслушает эту новость.— Мысль о разочаровании мистера Слоупа особенно радовала архидьякона.
Наконец мистера Хардинга отпустили вымыть руки, и он так и не сказал того, ради чего приехал в Пламстед. Заговорить же об этом за столом в присутствии слуг он, разумеется, не мог. Однако радость доктора Грантли была столь бурной, что он не удержался и несколько раз при слугах назвал тестя “господин настоятель”, а потому на людской половине вскоре уже обсуждалось назначение мистера Хардинга вместо будущего мужа его дочери, и мнения высказывались самые различные. Кухарка и дворецкий, люди пожилые, считали, что так оно и должно быть, но горничная и лакей, которые были помоложе, утверждали, что с мистером Слоупом обошлись очень дурно.
— Конечно, он не слишком-то хорош,— сказал лакей.— И я вовсе не из-за него так говорю. Но хозяйкина сестрица дама редкая, и настоятельница из нее вышла бы лучше некуда.
Так судили внизу, а наверху бушевал спор. Едва скатерть была убрана и вино поставлено на стол, как мистер Хардинг поспешил воспользоваться этой минутой. Однако ему было нелегко сказать то, что он сказал:
— Лорд NN очень добр ко мне, и я глубоко, глубоко тронут. Признаюсь, это лестное предложение мне очень приятно...
— Еще бы! — вставил архидьякон.
— Но тем не менее, боюсь, я должен буду отказаться.
Архидьякон чуть не выронил из рук графин и вздрогнул так, что его жена вскочила. Отказаться от сана настоятеля! Если это случится, то не останется сомнений, что отец его жены помешан. Простой приходский священник, получающий меньше двухсот фунтов в год, отказывается принять высокий сан, тысячу двести фунтов в год и одну из самых почтенных должностей, какие только может предложить его профессия!
— Как! — сказал архидьякон, ошеломленно глядя на своего гостя и апоплексически задыхаясь.— Как!
— Я считаю, что эти новые обязанности будут мне не по силам,— объяснил мистер Хардинг.
— Новые обязанности? Какие обязанности? — спросил архидьякон с нечаянным сарказмом.
— Обязанности настоятеля очень легки, папа,— сказала миссис Грантли.— И вы ведь гораздо деятельней доктора Трефойла.
— У него будет вдвое меньше забот, чем сейчас,— объявил доктор Грантли.
— Вы видели, что на днях писал “Юпитер” о молодых людях?