Бархатный дьявол
Шрифт:
Но желание вырисовывается на первый план, предавая ее слова.
Ее зрачки расширены, и я готов поспорить, что под этой юбкой ее трусики промокли насквозь.
— Ты эгоистичный ублюдок, — рычит она. — Отпусти меня.
— Нет, пока я не докажу это, — говорю я. — Нет, пока я не заставлю тебя увидеть, что ты предпочитаешь игнорировать.
Взмахом каблука я вывожу ее ноги из-под нее. Я смягчаю ее падение на лестницу, но тем не менее это выбивает воздух из ее легких.
— Стоп, Исаак… ст… — Но она
Лживой kiske просто нужно показать правду.
Я раздвигаю ее ноги. Ее юбка задирается. Она пытается оттолкнуть меня за плечи, но ее толчок слаб, и моя голова уже ныряет между ее бедер.
Я толкаю свое лицо в нее, облизывая ее киску поверх трусиков.
Я был прав — она чертовски промокла.
— Исаак, — стонет она. — Не… не… — Но она больше даже не пытается меня оттолкнуть. Одна рука снова крепко сжимает перила, а вторая рука держится за ступеньку, на которой она стоит.
Я засовываю один палец в тонкую бретельку ее трусиков и тут же сдираю их с нее.
Она задыхается от шока, когда материал поддается. Но прежде чем она успевает прийти в себя, мой язык исследует ее щель, и она выгибается назад с безмолвным криком.
Я безжалостно лижу ее языком, пока ее оскорбления не превращаются в стоны, а ее тело не обмякает от желания. Менее чем через минуту она на грани оргазма.
В этот момент я отстраняюсь и поднимаю голову.
Сначала я вижу только ее вздымающуюся грудь и красивый изгиб шеи.
Она смотрит в замешательстве, и я знаю, что прервал ее прямо на грани кончины. Я слизываю ее соки с уголков губ.
— Что я тебе сказал?
— Ты чертов ублюдок, — выдыхает она.
Победоносно улыбаясь, я наклоняю голову и снова глубоко проникаю в нее языком. Я исследую ее влажные глубины, и когда она снова дрожит, я надавливаю на ее клитор.
— Черт, — хнычет она. — Черт… — Затем она поддается этому. Когда она взрывается, я чувствую, как ее пальцы дергают меня за волосы. Она все еще дергается и бормочет, задыхаясь, когда я откидываюсь назад, высвобождаю член из штанов и погружаюсь в нее.
Это быстро. Дико. Едва успеваешь дышать между одним оргазмом и другим.
Я сообщаю об этом с самого первого толчка — здесь я устанавливаю правила.
Ками резко возвращается к жизни, ее глаза расширяются от шока.
— Тебе нужен Максим сейчас? — требую я, толкаясь в нее.
Ее руки обвивают мою шею, а бедра автоматически сжимаются вокруг моей талии. Она может говорить все, что хочет, но ее тело предает ее.
— Ты… придурок… — рычит она на меня.
Я улыбаюсь ей и увеличиваю темп своих толчков. Каждый раз наши бедра жестко соприкасаются.
— Это то, чего ты действительно хочешь, не так ли, kiska?
Слова на ее языке превращаются в вздохи, когда я прижимаюсь к ее
Пусть завтра посмотрит в зеркало и вспомнит, кому она принадлежит.
— Хорошая девочка, — рычу я. — Это напомнит тебе, кого ты на самом деле хочешь.
— Это… блять, это ничего не меняет… ничего… — выдыхает она.
Но я не уверен, что она вообще понимает, что говорит. Ее глаза закатываются. Ее рука обхватывает мое бедро, притягивая к себе, умоляя о большем.
— Скажи мне, — шепчу я Ками на ухо. — Он заставил тебя кончить вот так?
Вместо ответа она вонзает ногти в мою плоть, пуская кровь.
Боль пронзает мою грудь, но я, черт возьми, наслаждаюсь ею. Это делает удовольствие от пребывания внутри нее еще более интенсивным. Все, что я хочу сделать, это вывести ее из ее самосознания. Заставить ее высвободить дикость, которую, как я знаю, таится в ней.
К черту всю ложь, пока не останется только огонь, которым я не могу перестать зацикливаться.
Я трахаю ее так сильно и быстро, как только могу. Капает пот, дыхание смешивается, стоны смешиваются. — Черт… — кричит она, когда я трахаю ее до третьего оргазма.
В тот момент, когда я чувствую, как она дергается на моем члене, я отпускаю себя, наполняя ее собой. Как только я закончу, я отступлю назад, чтобы полюбоваться тем, что я сделал.
Она до сих пор скомканная на лестнице, разложенная как подарок.
Ее глаза мигают, возвращаясь в настоящий момент. Ее грудь вздымается и опускается в судорожных вдохах.
Затем я слышу вздох.
Камила вскакивает, практически сталкивая меня с себя. — Мне очень жаль, сэр, — хнычет одна из горничных, Имельда. Она оборачивается, чтобы дать нам уединение. — Я… я просто… собиралась убраться… я не имела в виду… — Камила целеустремленно пытается одернуть юбку на место. Ее щеки пылают от смущения из-за того, что ее обнаружили.
— Все в порядке, Имельда, — быстро говорю я, убираясь прочь. — Не волнуйся.
Имельда отступает обратно в коридор. Получив момент, Камила проносится мимо меня, направляясь прямо к двери. Она даже не смотрит на меня, когда уходит.
Но как раз перед тем, как она исчезает из виду, я вижу это: пять маленьких синяков на ее бедре, любезно предоставленных кончиками моих пальцев.
Я отметил ее как мою.
23
КАМИЛА
— Идиот. Идиот. Идиот.
Я расхаживаю взад-вперед, бросая в воздух разочарованные удары и пытаясь понять, как я позволил своим чувствам покинуть меня, когда я больше всего в них нуждалась.