Баронесса Настя
Шрифт:
— Я сестра, а вам нужен врач. Назовите адрес, и я скажу, чтобы к вам приехали.
— Э-э, нет! Ко мне никто не должен приезжать, я хочу лечиться у моей маленькой очаровательной сестры.
Генерал наклонился совсем близко и тронул Настю пальцами за подбородок. Настя отстранилась. Её мозг напряженно работал. Она уже готова была дать сигнал Пряхину: «Стреляй!» Рука её потянулась к парабеллуму, лежавшему под сиденьем. Но она раздумала. Решила ждать.
Генерал между тем открыл дверцу машины, приглашая Настю выйти.
— Но как же больной офицер?
— Его повезёт водитель. Надеюсь, ваш водитель знает дорогу.
Настя нехотя вышла из машины. Глядя в глаза Пряхину, медленно проговорила:
— Поезжайте один. Скажите начальнику госпиталя, что меня задержал...
Она запнулась.
— Генерал Функ. Сестра сделает мне укол от давления.
Пряхин с минуту выжидал, очевидно, думая, как ему быть, а потом устремил свой «Опель» в темноту. Сердце его сжалось от страха за Настю, но делать нечего, — он выполнял приказ.
Генерал Функ предложил Насте место в заднем салоне, а сам грузно уселся рядом с шофёром. Сзади шла машина с офицерами — охрана.
Настя понимала, что ситуация непредсказуемо затягивает её в пропасть, у неё не было оружия, не было защиты, В голову, сменяя друг друга, приходили различные варианты ближайших действий, но в них мгновенно высвечивались слабые места, и она их отбрасывала. Впрочем, один сюжет казался вполне реальным: ночью, дав генералу снотворного, пробраться к этой вот машине и на ней пуститься по полям, лесным дорогам к линии фронта. Но ключи?.. Где она возьмёт от неё ключи? И всё же какое-то дальнее, интуитивное чутьё внушало уверенность в благополучном исходе событий...
Генерал сидел как изваяние, за всю дорогу не повернулся, не заговорил, и это понравилось Насте.
К крыльцу затемнённого всеми окнами двухэтажного дома машина подкатила тихо. Из кабины генерал вышел сам. Потом открыл дверцу задней кабины, где испуганной мышкой сидела Настя,
— Как вас...
— Меня зовут Кейда.
Следуйте за мной.
Проговорил строго и будто бы угрожающе.
Нащупав рукой санитарную сумку, Настя подхватила её, и, вылезая, окинула цепким взглядом всё пространство вокруг. Запомнила, откуда ехали, приметила угол дома на той стороне улицы, нашла машину, ехавшую с ними.
Неожиданно в небе раздался стрекот ночного советского самолёта ПО-2, и тут же засверкали нити трассирующих пуль, Офицеры метнулись кто куда, генерал осел на капот машины, — с ним, как бы защищая его от воздушной атаки, осталась обомлевшая от страха Настя. Тишина в ночи наступила вдруг, в одно мгновение, — с минуту генерал полулежал на капоте, затем поднялся и повернул к себе Настю,
— Вы храбрая девушка! Защитила своего генерала!
И крикнул в темноту:
— Эй, вы! Трусы несчастные! Как зайцы... в кусты! А она вот...
Он взял её за локоть.
— Вы жертвовали жизнью. Представлю вас к высшему ордену Германии.
Голос генерала прозвучал натужно: он, видимо, из последних сил превозмогал боль.
В горнице, куда они вошли, в углу под иконами горела свечка. У телефона, уронив голову на руки, спал офицер. Генерал прошёл мимо него в другую комнату.
Настя поотстала, но генерал, засветив переносную лампу, позвал её:
— Сестра!
Генерал в одежде и сапогах завалился на высокую кровать, какие обыкновенно стоят в деревенских домах.
— Затылок печёт. О-ох!
Голос его, похоже, услышал офицер, влетел в комнату.
— Герр генерал!..
— A-а, Гот. Ты, как всегда — спишь на дежурстве. Пьян, наверное. Пиши телефонограмму.
Офицер выхватил из кармана блокнот.
— Слушаю.
— Берлин. Адольфу Гитлеру. Мой фюрер, болезнь сердца и головы усилилась. Срочно прошу замену. Альберт Функ.
Генерал поперхнулся и свесил с кровати голову. Его стало тошнить. Кейда выдвинула из-под койки таз. Больной со всхлипом заглатывал воздух, содрогался всем телом. Мундир соскользнул с плеч и серебряный погон генерал- лейтенанта очутился в тазу. Подбежал Гот — «очевидно, Готфрид», — подумала Настя, — подхватил генерала за плечи. И как раз в этот момент приступ кончился, больной откинулся на подушки. Трепетный огонёк свечи золотил бледное заострившееся лицо старика. Стало легче, — сказал он со вздохом.— Так всегда — стошнит и полегчает. Видно, скоро уж теперь... В голове лопнет сосуд и — конец.
Настя схватила таз, понесла на улицу. Увидела двух офицеров, подъехавших на машине. Луч фонаря ослепил её.
— Что генерал? Спит?
— Ему худо.
Машина стояла у ворот, мотор работал. «Вот случай!» — мелькнула у неё мысль, но она одумалась: «Догонят». Она неплохо водила автомобиль, но всё-таки не могла тягаться с мастерами. К тому же удачное начало игры распаляло интерес, и ей уже хотелось продолжать партию. А потом она сможет без суеты выбрать подходящий и, главное, безопасный момент и...
Вслед за офицерами вошла в дом. Генерала осматривал врач, но больной выказывал нетерпенье.
— Давайте ваши таблетки. Меня двадцать лет мучает эта хвороба, и никто толком не знает её природы. В России говорят: «мигрень», у нас — «порча механизма кровообращения». А вот как поправить эту самую порчу?
Доктор положил таблетки на стол рядом с горевшей в стакане свечой.
— Утром заеду.
— Не надо. Вот есть сестра, она будет рядом.
Доктор уехал. А Настя сидела у изголовья, вспоминала, как этой же болезнью мучилась её мама и как она лечилась. На затылок и на икры ног ставила горчичники... У Насти в сумке были они, горчичники. Немцы, скорее всего, не знают этого средства. Может, рискнуть?
— Боль в затылке прошла совсем или осталась? — спросила она генерала.
Генерал обрадовался, услышав её голос:
— Торчит, словно гвоздь.
— У меня есть горчичники, могу поставить.
— Горчичники? Да, да... я где-то слышал. Они у вас есть? Хорошо, попробуйте.
Настя нашла тарелку, налила воды. Из шкафа достала три полотенца, Один горчичник поставила на затылок — проложила газетой, затянула полотенцем, — и по два — на икры ног. Делала все аккуратно, ласково и даже нежно. Генерал покрякивал, постанывал, но теперь больше от удовольствия, чем от боли. Когда же Кейда окончила дело, он запрокинул голову на подушке, подтянул к лицу одеяло, затих. Настя потушила свечу и тихо, по-кошачьи, прошла к дежурному офицеру. Гот ждал её. Ещё там, в комнате генерала, офицер успел рассмотреть сестричку и теперь приготовил для неё чай.