Башня из красной глины
Шрифт:
— Это я знаю, — прервал его Смирнов, видя, что Каримов может говорить еще долго. — Спасибо.
— Не за что.
— Скажите, кто-нибудь из членов лаборатории когда-нибудь обсуждал с вами «Голем»?
Каримов заметно удивился.
— Нет, конечно! С какой стати?
— Вы можете предположить, кто убил Марухина?
— Грабитель. Его ведь нашли дома? Мне неизвестны подробности, если честно. Впрочем, если вы говорите, что там была глина… может быть, сумасшедший?
— Что вы можете сказать об Александре Викторовиче? — сменил
Каримова обеспокоенно взглянула на мужа, но тот не обратил на это внимания.
— Это был прекрасный человек с несчастливой судьбой, — сказал Каримов. — Вы, конечно, знаете, что он пытался свести счеты с жизнью. Так вот, если бы ему удалось, это было бы большой потерей для медицины. И для нас лично, — добавил он.
— Кто вам сказал о том, что Марухин пытался убить себя? — тут же заинтересовался Смирнов.
— Не помню. Это было давно.
— Зоя Владимировна, — напомнила Каримова. — Мы с ней как-то болтали, и она мне сказала под строжайшим секретом. А я — Арсену. Понимаю, получается, что я ее обманула, но муж ведь не считается, верно?
— Да, точно, — согласился Каримов. — Это мне жена сказала.
Смирнов перевел взгляд на женщину с гибкими представлениями о честности.
— А вы какого мнения об Александре Викторовиче?
— Я подписываюсь под каждым словом Арсена, — ответила она без тени сомнения. — Это был святой человек! Ему надо было памятник при жизни поставить! — Она посмотрела на мужа, и тот кивнул.
— У наших детей, — пояснил Каримов, — синдром Марфана, также известный как «паучьи пальцы». При этом заболевании вытягиваются пропорции тела, может возникнуть катаракта, бывает поражение кишечника. Но благодаря Марухину и его лаборатории ничего этого у наших детей не наблюдается. Много лет мы каждый день просыпались в страхе, что терапия не поможет, но потом поняли: все будет хорошо.
— Между прочим, — добавила Каримова, — у Линкольна и Паганини тоже был синдром Марфана! И хотя их никто не лечил, они стали великими людьми! — Голос у нее едва заметно дрогнул.
Смирнов встал.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Думаю, это пока все. Желаю вам успехов.
Он вышел в коридор и сверился со списком. Напротив фамилий там были проставлены номера кают. Следователь хотел узнать, как Каримов отреагирует на вопрос о Големе и насколько он осведомлен относительно этой легенды.
Теперь он отправился к Денисовым.
Дверь ему открыла женщина лет сорока, с короткой стрижкой и выщипанными бровями, похожими на две нарисованные карандашом изогнутые полоски. Глаза у нее были сильно подведены, отчего в первый момент казалось, что вместо них на лице темные провалы, как на черепе.
— Старший лейтенант Смирнов, — представился следователь.
— Да, я вас помню. Входите. — Денисова посторонилась, пропуская незваного гостя в каюту. — Вася, это из полиции, —
— Здравствуйте. — Рукопожатие у Денисова оказалось вялым, и вообще он выглядел каким-то уставшим. Может, его измотало плавание, а может, многолетняя борьба с недугом его тринадцатилетнего сына, который плыл в соседней каюте. — Чем можем помочь?
— Вы по поводу того нахала? — поинтересовалась Денисова, воинственно уперев руки в бока.
— Какого? — прикинулся непонимающим Смирнов.
— Как?! Вы же были в кают-компании, когда он влетел туда и начал оскорблять всех присутствующих!
— А, вы об этом? Нет, я уже поговорил с этим человеком. Думаю, он больше не станет никому докучать.
— Очень надеюсь, — недоверчиво буркнула женщина. Кажется, она была несколько разочарована, что все закончилось так просто. — От подобных типов можно ждать чего угодно.
— А мне было его жаль, — встрял в разговор Денисов. Он надел очки без оправы, и его глаза сразу стали больше. — Несчастный человек! Нам повезло, что у Лени излечимая болезнь.
— Мы это уже обсуждали, — проговорила его жена. — При чем тут ученые? Они же не боги! А он преследует их постоянно — мне Зоя Владимировна сказала потом.
— Золина? — уточнил по привычке Смирнов.
— Да, конечно.
— Раньше вы не слышали об этом человеке? О том, что он досаждает лаборатории?
— Нет, никогда.
— Знаете, что такое Голем?
— Что, простите? — На лицах супругов следователь прочел лишь недоумение.
— Ничего, извините. Что вы можете сказать о Марухине? Только откровенно.
— Замечательный специалист, — ответила женщина. — Разве это не очевидно? Он вылечил столько детей! Просто абсурдно предъявлять ему какие-то претензии!
Смирнов понял, что она имеет в виду поведение Васильева.
— А про других членов лаборатории вы такого же высокого мнения?
Денисова поджала губы.
— Обещаю сохранить в тайне каждое ваше слово, — поспешно сказал Смирнов, видя, что она колеблется.
— Может, и нехорошо так говорить, все-таки все эти люди лечат нашего ребенка. Но раз вы спрашиваете, наверное, это важно. — Она с надеждой посмотрела на полицейского.
— Безусловно. Прошу вас, выскажитесь.
— Мне никогда не нравился этот их новый сотрудник, Дмитрий Александрович.
— Бирюков? Химик?
— Не знаю, возможно.
— А что с ним не так?
— Скользкий тип какой-то. Дерганый. Такое впечатление, что он пьет.
— Не говори глупостей! — возмутился Денисов, поправляя очки. — Это приличные люди!
— Я просто поделилась своими впечатлениями! — огрызнулась женщина. — Не надо затыкать мне рот! На мой взгляд, этот человека ведет себя так, словно совесть у него нечиста. Это я и сказала товарищу следователю.
— Спасибо. — Смирнов встал. — Это может помочь.