Бассейн с крокодилами
Шрифт:
Не хочу бесплатно. Лучше дорого, но хорошо! Еле сдержавшись, я ответила мастеру:
– Сначала доделайте гостиную, потом поговорим.
– Не понравилось! – расстроился Жора.
– Что вы, – лицемерно заявила я, – выглядит чудесно, просто с деньгами сейчас напряженка.
– За весь дом три тысячи всего и просим, – с надеждой сообщил Семен Андреевич и добавил: – С вашими материалами, конечно.
Хорошо, дам им всю сумму сразу, как только закончат мучить гостиную, и выгоню вон. Иначе придется продавать изуродованный дом.
Мы вышли в коридор.
– Ну
– По-моему, жуть.
– Мне тоже так кажется, – вздохнула Ольга, – но вроде неудобно сказать, ведь от души старались, бедняги.
Я хихикнула, вспомнив определение «жопорукий».
– Купила квартиру? – поинтересовалась невестка.
Мы поднялись к ней в спальню, и я отчиталась о поездке. Зайка медленно переваривала информацию. Целых полчаса мы думали, как поступить, наконец, Ольга произнесла:
– Вот что… Эта наглая кошка явилась сюда с неизвестной целью. Не станет же она жить тут вечно? Что-то ведь ей надо?
– Наверное, – осторожно согласилась я.
– Давай лучше подождем развития событий.
Я вспомнила Нюсину улыбку и поглаживание плеча Аркадия.
– Думаю, не стоит, лучше сразу выгнать – слишком уж она к Кеше липнет…
– Вот я и хочу посмотреть, – протянула Ольга, – как далеко он зайдет… Казанова.
– Опасный эксперимент.
– Мне не нужен муж, бросающийся на первую встречную бабу, – процедила невестка.
Мы поспорили еще немножечко и решили: терпим неделю. Если ничего не произойдет, вежливо попросим Нюсю съехать. Станет жаловаться на отсутствие квартиры, вручим ключи от апартаментов в Верми.
– А где Кешка? – поинтересовалась я в конце концов.
– Поехал на встречу с клиентом.
– А Нюся?
Зайка фыркнула.
– Аркадий утром отвез мадаму в музей декоративно-прикладного искусства, вечером доставит в Ложкино. По крайней мере так они сказали, а там кто их знает!
Я взглянула на часы – полночь.
– Ничего себе, музеи-то небось до семи работают.
– Сейчас явятся, – ухмыльнулась Зайка, – без десяти восемь.
Я вновь посмотрела на циферблат. Почему у меня двенадцать? Ах да, забыла переставить стрелки!
На следующее утро первым делом я позвонила в Союз театральных деятелей и заныла в трубку:
– Журнал «Театр» беспокоит, подскажите телефон актера Грекова.
– Никогда, – отрезал дамский голос, – журнал «Театр» великолепно знает, что координаты артистов не сообщаем. Только при личной встрече и после предъявления редакционного удостоверения.
Скажите пожалуйста, какие сердитые, хотя если вспомнить безумное количество ненормальных женщин, мечтающих прикоснуться к кумиру… Бабушка рассказывала мне, как гардеробщик Большого театра брал деньги с поклонников Лемешева и Козловского. Ополоумевшие «лемешистки» и «козловитянки» платили по десять рублей за разрешение… постоять в калошах тенора, обнять пальто стоило немного дороже – пятнадцать целковых.
Так что великолепно понимаю нелюбезную даму, но нет крепостей, которые никогда не сдаются.
Около
– Добрый день! Я являюсь представителем благотворительного фонда «Помощь деятелям культуры».
Сидевшая за маленьким столиком дама принялась внимательно изучать мой весьма скромный макияж, пробежала взглядом по серьгам, кольцам и браслетам, скользнула по костюму, дорогой сумке и милостиво процедила:
– Ну и что я должна вам дать?
– Взять, – улыбнулась я.
– Не поняла, – настороженно протянула чиновница.
– Пришла предложить актерам материальную помощь.
Дама сняла очки и уставилась на меня. У нее был удивительный бюст – размера восьмого, не меньше. Он выдавался вперед наподобие журнального столика. Видя, что собеседница ничего не понимает, я пояснила:
– Наш руководитель, господин Ибрагим Оглы-Заде, страстный театрал. В особенности любит классическую русскую драматургию – Чехов, Островский, Грибоедов. Зная о тяжелом финансовом положении актеров, решил вручить двадцати пяти старейшинам премию «За вклад в культуру». Медаль и деньги.
– Сколько? – деловито поинтересовался «бюст».
– Пока не уполномочена сообщать. Господин Ибрагим Оглы-Заде просит дать список пожилых актеров, желательно тех, кому за семьдесят, а он выберет достойных. И еще их адреса и телефоны…
– Молодым тоже тяжело, – сопротивлялась дама.
– Наш хозяин считает, что люди, рожденные в 30-е годы и позже, вполне способны сами заработать себе на хлеб.
– Ладно, – смилостивился Аргус, – как раз недавно составляли такой списочек, министерство потребовало, тоже материальную помощь решили оказать. Дали по сто рублей. Смех, да и только, надеюсь, вы чуть побольше предложите.
И она протянула два листка. В десятой строке значились телефон и адрес Ивана Александровича Грекова.
Телефон не отвечал. Дождавшись двадцать пятого гудка, я щелкнула крышечкой мобильника. Проезд Куропаткина! Да это же совсем рядом, в двух шагах.
«Вольво» медленно поехал направо. С неба вновь летела жидкая каша, но после ужасающего вермского мороза такая погода мне даже нравилась.
Старик Греков жил на четвертом этаже. Интересно, как пожилой мужчина преодолевает гигантские лестничные пролеты и сколько ему может быть лет? Еще маленькой девочкой я смотрела фильмы с его участием, и уже тогда он не казался молодым. Хотя для пятилетнего ребенка человек в тридцать – дедушка…
Звонок отчего-то не работал, я стукнула кулаком в дверь, она приоткрылась, и я увидела огромную прихожую, заставленную гардеробами. Сверху на них громоздились картонные коробки и кипы пожелтевших газет. Пахло лекарствами, пылью, одинокой старостью.
– Есть кто дома? – крикнула я.
– Проходите, пожалуйста, – раздалось в ответ, – звонок не работает, вот я дверь и приоткрыл. Хотя вы, душенька, на целых два часа раньше назначенного пришли. Так нельзя, вдруг бы я ушел куда. Надо звонить, коли время встречи меняется.