Бассейн с крокодилами
Шрифт:
Анастасия была младше Афанасии всего на два года, но старшая сестра считала своим долгом опекать Стюру. Замуж они выскочили почти одновременно – в 1916 году, еще до революции. Мой дедушка был тогда красавцем студентом, а Стюрин избранник имел хорошо оплачиваемую профессию – машиниста паровоза. Сестры разлетелись по разным городам. Фася уехала в Москву, где, благополучно пережив все войны и революцию с одним мужем, скончалась у меня на руках. Стюра отправилась в Бологое.
Вдовой она стала через полгода после свадьбы. Молодой муж, разгоряченный пышущей жаром топкой паровоза, выскочил теплым июльским днем на станцию попить
Горевала она недолго. У дедушки в ту пору гостил близкий друг – блестящий офицер. В январе 1917 года сыграли вторую свадьбу. Молодые уехали в Киев. Потом началась Гражданская война, разруха, голод. Встретиться сестры смогли только в 1922 году. У Стюры уже был другой супруг. Офицер погиб от перитонита: врачи плохо сделали вполне обычную операцию по удалению аппендицита…
Стоит ли упоминать о том, что ее третий и четвертый мужья тоже вскоре скончались?
То ли оттого, что семейная жизнь шла урывками, то ли по женской части наблюдались неполадки, но Стюра ни разу не забеременела. В 1939 году, обнаружив полное отсутствие дамских неприятностей, она решила, что у нее начался климакс. Да и возраст был подходящим – катил сорок девятый год. Но гинеколог огорошил Стюру сообщением о ее беременности. В ужасе Анастасия кинулась к старшей сестре с вечным вопросом:
– Что делать?
– Рожать, – ответила Афанасия. – Господь тебе счастье послал.
– Боюсь, – засомневалась Стюра.
– Зря, – отрезала бабушка.
Так в октябре 1939 года на свет появилась девочка, названная в честь любимой сестры Афанасией. Рождение дочери не угомонило Стюру, и брачный марафон продолжался.
Последний – восьмой – раз она расписалась в 1960-м. Ей вот-вот должно было стукнуть семьдесят. Предполагаемого супруга, приятного полковника в отставке, отговаривали от необдуманного шага все знакомые. Но мужчина не поддался и прожил с любимой женой двенадцать лет, до самой смерти Афанасии.
Сестры нежно любили друг друга, но с начала шестидесятых перестали встречаться. Возраст все же давал себя знать. Судьба забросила неугомонную Анастасию в Вермь, и огромное расстояние между Москвой и сибирским городом стало непреодолимым препятствием для общения.
Наверное, семейная неустроенность передается по наследству, потому что Асенька почти повторила материнскую судьбу. Ограничилась, правда, только четырьмя замужествами. Дочку родила тоже не в молодые годы, в 69-м, на пороге тридцатилетия.
Девочка росла странная: тихая-претихая, лишнего слова не проронит. Все детство Иветта просидела над книжками и тетрадками, училась отлично. Но в классе ее сторонились. Неприветливая, хмурая, она предпочитала обретаться на последней парте, загораживая руками от одноклассников правильно решенные контрольные работы. В школе ее сначала прозвали Злюка, потом «З» потерялось, и кличка Люка прилипла к девочке намертво.
В пятом классе, обеспокоенная столь странным поведением ребенка, мать отвела девочку к педиатру. Тот, замороченный вызовами к настоящим больным – с насморком и температурой, только отмахнулся. Молчит целый день и ни с кем не дружит – эка невидаль. Подрастет – все наладится.
– Купите
Ася прислушалась к совету и принесла хорошенького волнистого попугайчика. Птичка весело щебетала в клетке, и Афанасия за две недели чрезвычайно привязалась к ласковому неразлучнику. Но через четырнадцать дней случилось несчастье.
Придя с работы, Ася нашла на полу клеточки бездыханное тельце. Она похоронила Гошу во дворе и даже всплакнула. Иветта же совсем не расстроилась.
Погоревав немного, мать купила хомяка. Прожорливый зверек носился по своему загончику, уморительно пряча особо лакомые куски пищи…
Но через неделю веселый обжора скончался. Ничего не понимающая Ася завела морскую свинку, но и ту постигла печальная участь…
Испугавшись неведомой заразы, от которой в квартире мрет все живое, Афанасия оттащила трупик грызуна в ветлабораторию. Заключение эксперта оказалось ошеломляющим – свинку задушили, просто сломали ей хрупкую шейку.
Часа два Аса провела во дворе лечебницы, глядя, как другие дети, нежно прижимая к груди заболевших любимцев, тихо сидят в очереди.
Дома она устроила Люке допрос с пристрастием, но дочь совершенно не запиралась:
– Они мешали мне…
– Чем, – чуть не плача, спрашивала мать, – чем тебе не угодили маленькие невинные создания?
– Мешали, – упорно отвечала Люка, но в конце концов добавила: – Все время шевелились…
Вот тут-то Ася испугалась по-настоящему. Прокрутилась в кровати без сна до утра и с тяжелым сердцем записала дочурку к психиатру. Как потом выяснилось, повезло ей безмерно. На прием они попали к выпускнику московского вуза Анатолию Карякину. Толя интересовался относительно редким в те годы в СССР методом лечения – психотерапией, обожал свою профессию и ухитрялся читать почти все новинки, благо свободно владел немецким и английским.
Познакомившись с Люкой, Карякин поделился с встревоженной матерью своими соображениями. Но далекая от медицины и психологии Асенька практически ничего не поняла. Толя сыпал специальными терминами: эписиндром, фрустрация, либидо… Ясно стало только одно: заумный доктор берется лечить девочку, причем как-то странно – не таблетками и уколами, а обычными разговорами.
– И сколько такое стоит? – робко осведомилась мать, мысленно заглядывая в сберкнижку, где хранился «стратегический запас» – триста рублей.
– Ни копейки, – отмахнулся Анатолий, решивший провести первый раз в жизни сеансы, – только строго выполняйте мои указания.
Поскольку в качестве альтернативы предлагался прием психотропных препаратов и постановка на учет в диспансер, Ася рискнула.
Целый год Люка лечилась у Анатолия. Первый месяц оказался ужасным. Дочка рыдала в голос и, цепляясь руками за косяк, вопила:
– Не пойду!
Асенька с трудом волокла девчонку по ступенькам. Затем Иветта смирилась, даже стала ждать сеансов с радостью. Может, Анатолий оказался талантлив, а может, решающую роль сыграл переходный возраст, но в шестом классе Люку просто не узнали ни учителя, ни одноклассники. Маленькое тощенькое злобное существо, косившееся на всех с задней парты, превратилось в красивого улыбчивого подростка. Иветта записалась в драмкружок, и режиссер не уставал расхваливать ее талант. Училась девочка по-прежнему отлично, но теперь больше не нарушала неписаных детских законов и охотно давала списывать.